то, о чём мы говорим сейчас. По сути, жизнь – ничто, обычный набор мотиваций, которые через тело гонят нас к какой-то цели. Был бы смысл, то есть, имело бы смысл упираться, если бы за человеком сохранялся хотя бы микроскопический шанс уцелеть, став бессмертным. Но ты прав, Рис, есть смысл в том, чтобы стремиться к вечности и каждый раз терпеть фиаско. Бытует мнение, что Земля является зоной межгалактического эксперимента.
– Факты? – Рисовальщик оторвал свой взгляд от этюда, вопросительно уставившись на Мечтателя.
– Факты? То, например, что по собственной воле человек не может покинуть экспериментальную площадку! Но нас могут отключить в любой момент!
– А суицид?
– Суицид? – Мечтатель благодушно улыбнулся, как будто речь шла не о самоубийстве, а о катании на лыжах по горному склону; – не то, друзья! Н-е то! Суицид положен вне закона и потому является злейшим из зол. Это грех! Недостаточно просто убить тело, и душу истребить нельзя! Это против всех правил! Выбывать из игры человеку предписано честно: по болезни, из-за несчастного случая, состарившись, наконец!
Эму не нравилось, что Меч постоянно улыбается, как будто заранее знает обо всём. Он подозрительно скосил глаза на Рисовальщика, что-то не видать было, чтобы тот тоже сокрушался по поводу своего запрограммированного исчезновения с планеты. Они как будто сговорились с Мечом и оба вели себя так, словно хотели Эма чему-то научить. Стоя у мольберта в неизменной позе рисующего мима, он продолжал набрасывать на холсте свой новый изотерический эскиз, а сам нет-нет да и бросит взгляд в его сторону. «Нет, ну должен же быть хоть какой-то смысл в том, что он оказался в их компании?»
– Тебе какой нужен? – прочёл его мысли Мечтатель, – разве, смысл не в том, что жизнь должна иметь хоть какой-то смысл?
– Хорошее резюме! – поддакнул Рисовальщик.
– Вот именно! Важно как мы сами относимся к нашим ощущениям! Но если фазность бытия обусловлена наличием трёх непреложных факторов – начала, срединой точки и кульминации, то что тогда главное – шаг? Прыжок? Перелёт? Эмигрант с тревогой посмотрел на Мечтателя, что-то вынудило его сделать это прямо сейчас, складывалось впечатление, будто тот разговаривал сам с собою. И только Рисовальщик был традиционно спокоен, как будто он давно уже привык к его эксцентричным выходкам. И всё же, не смотря на кажущуюся индифферентность, он был весь глаза и уши. Эмигрант был новичком на МП, поэтому и комплексовал немного, как комплексуют первоклассники, новобранцы и вообще неофиты. С Мечтателем сейчас творилось что-то неладное: он как бы состоял из двух тел: вот одно его тело наклонился к столу, потянувшись за кресалом, а другое в это время продолжает покоиться в кресле и говорить, то и дело попыхивая гаванской сигарой. Испугавшись слегка, Эм решил отвернуться к огню, делая вид, что он занят, а сам стал кочергой ворошить прогоревшие поленья, побуждая красные стайки искр вспыхивать над очагом. Но Меча несло покруче Бендера! Раздвоившись окончательно, он теперь в четыре руки размахивал за столом, а его две головы на шее, похожей на дрожащую рогатину,