хочу домой, ты слышишь? – сказал братец, стоявший на краю канавы.
– Ты, скорее всего, никогда больше не попадешь домой, – мрачно проговорил Хомса. – Твои косточки побелеют в степной траве, а папа с мамой будут плакать, пока не захлебнутся в слезах, и от всех от вас ничегошеньки не останется, и только вой гиен будет разноситься по окрестностям.
Братик открыл рот, приготовился и заревел.
Хомса по реву понял, что братишка заладил надолго. Поэтому он оставил его в покое и отправился обследовать канаву. Он совершенно потерял ориентировку и не знал, где расположился неприятель, не знал даже, как он в данный момент выглядит.
Он чувствовал себя брошенным на произвол судьбы, он от всей души желал, чтобы их вообще не было, этих младших братьев. Пусть появляются на свет большими или совсем не появляются. Они ничего не понимают в войне. Их надо держать в ящике, пока они не поумнеют.
Дорогу Хомсе преградила вода, и ему пришлось подняться на ноги и идти вброд. Канава была широкая и необычайно длинная. Хомса решил открыть Южный полюс и шел все дальше и дальше; путь становился все труднее и труднее, потому что запасы продовольствия подошли к концу, да к тому же его еще укусил белый медведь.
Наконец канава кончилась, и Хомса достиг Южного полюса.
Вокруг него простирались торфяные болота, серые и темно-зеленые, кое-где залитые черной блестящей водой. Повсюду пробивался белый как снег пушок, приятно пахло тиной и гнилью.
– На торфяные болота ходить запрещается, – вслух подумал Хомса. – Запрещается маленьким хомсам, а большие туда не ходят. Но никто, кроме меня, не знает, почему здесь так опасно. По ночам здесь появляется страшная карета с огромными тяжелыми колесами. Все слышат, как она грохочет где-то вдали, эта страшная карета, но никто не знает, кто ею правит…
– Нет, нет! – завопил Хомса, холодея от ужаса.
Только что никакой кареты и в помине не было, никто никогда о ней даже не слышал. Но вот он о ней подумал, и карета тотчас же появилась. Она уже стояла где-то наготове и лишь дожидалась темноты, чтобы тронуться с места.
– Я думаю о том, – сказал Хомса, – я думаю о том, что я хомса, который уже десять лет ищет свой дом. И сейчас этот хомса понял, что он живет где-то поблизости.
Хомса поднял мордочку, потянул носом воздух, огляделся и пошел. Он шел и думал о змеях и живых грибах, которые подстерегают свою жертву, думал, пока и они не появились.
«Они могли бы проглотить братца в один присест, – с грустью подумал Хомса. – Они, наверное, его уже и проглотили. Они повсюду. Боюсь, случилось, самое худшее. Но надежда еще не потеряна, существуют спасательные службы».
Он побежал.
«Бедненький братик, – думал Хомса. – Он такой маленький и глупый. В тот миг, когда его схватили змеи, у меня больше не стало младшего братика, и теперь я самый младший…»
Он бежал и всхлипывал, и волосы его от ужаса встали дыбом. Он пулей взлетел на горку, миновал сарай и взбежал по ступенькам дома. Он кричал не переставая:
– Мама!