прав. Тысячу раз прав, конечно. И мне ли не знать, что каждая моя командировка может стать последней. И я давно не имею оформленной на себя собственности, не держу домашних зверей, равнодушна к вещам и больше ценю людей, чем впечатления. Потому что отчётливо понимаю: каждая из встреч и улыбок может никогда не повториться. Так стоит ли оглядываться и думать? И есть ли у меня ещё время для того, чтобы просто быть? Не знаю с кем? Пусть. Может быть, это последний раз в моей жизни. Кажется, он в похожем положении. Нет, мне не было грустно – он меня понимает.
Это безумие продолжалось почти двое суток. Мир снаружи после ночного дождя снова схватило зимой. Покрыло толстой, глянцевой, скользкой коркой, и сейчас она сияла солнечным зеркалом, беспорядочно перенаправляя слепящие лучи в самые разные стороны. Я посматривала в окошко редко, мельком и издалека, с трудом отвлекаясь от главного.
У меня ныла каждая мышца в наполненном тяжестью и истомой теле. Я хотела потерять сознание, впасть в анабиоз, получать питание через капельницу и, главное, больше никогда не шевелиться. А если и шевелиться, то только для одного – любить Грэма. Потому что даже мысль о том, что он дышит где-то здесь, рядом, фантастически заводила меня снова и снова.
Действительно нелогизм. Кажется, отсутствие привычных ограничений сыграло со мной в пинг-понг, зарядив в голову отдачей с немыслимой силой – моё либидо ликовало, а женская сущность впитывала каждое проявление этого мужчины, желая наесться впрок. И, судя по количеству раз и частоте подходов, питаться она не планировала до конца жизни. Что всерьёз меня тревожило.
А потом случилась вторая закономерность. Отсутствие которой хоть и не сильно, но всё-таки удивляло оба дня. И вот наконец у Грэма зазвонил телефон. Хозяин аппарата, временно и фрагментарно вернувший мозг в отведённое ему место, вскинул голову изумлённо, будто удивляясь инородному сейчас предмету. А потом зазвонил второй. И даже, к моему теперь изумлению, третий. И лучше бы он этого не делал. Потому что мужчина с бесконечно несчастным видом опустился рядом, поцеловал в уголок губ и молча сжал мои ладони. Больше в этот вечер я его не видела. А утром… Утром меня разбудил Грэм Лэррингтон. Тот самый. Страшный. А ещё – свежий, подтянутый, гладко выбритый и очень суровый. В полной защите.
– Куда ты дел обалденного парня, с которым я провела пару потрясающих дней? – промямлила сипло, сонно моргая. Кажется, было совсем раннее утро, и в окна только-только просился рассвет.
Лицо ставшего неожиданно таким близким мужчины на мгновение исправила искренняя и светлая улыбка, и я с трудом удержалась, чтобы не прижаться и не свернуться так, чтобы ему непременно захотелось меня уютно обнять. Но вместо этого услышала тихое:
– Просыпайся, маленькая Сневерг. Скоро мы отбываем.
Дёрнулась неловко, действительно сразу проснувшись. Открыла рот, чтобы уточнить, куда именно. Но Грэм уже вышел из комнаты.
Одевалась я по-солдатски. Быстро. Только не думай сейчас,