Он станет защищать тебя, когда меня не будет рядом.
– Станет защищать? – нахмурилась Арина. – Как бы не так. Он все время меня дразнит и за косички дергает.
– Борис тебя любит, душа моя, – улыбнулся отец.
– Любит? – Арина отстранилась. – Да разве это любовь, когда за косички дергают?
– Это – самая настоящая любовь, детка, – проговорил отец серьезным тоном. – Став старше, ты все поймешь. Верно, сынок?
Борис покраснел и юркнул в ванную комнату. Он долго мыл руки. Нарочно делал это долго, чтобы позлить вредную Арину. Всю дорогу она ныла, что устала и умирает с голода. Что готова проглотить слона со всеми его косточками и бивнями. Борис усмехнулся вытер руки, вышел из ванной комнаты с победоносным видом. Арина сидела за столом и уплетала жареную картошку.
– Я руки здесь помыла, – сказала она, подмигнув брату.
– Ясно, – пробубнил он, усаживаясь напротив.
– Теперь, когда мы все в сборе, я могу сообщить вам… – проговорил отец, поднявшись.
– «Пренеприятное известие: к нам едет ревизор!» – пропищала Арина противным голосом.
– Попрошу не перебивать, – нахмурился отец. – Сообщение весьма серьезное. Поэтому, прошу всех быть предельно внимательными. Итак… – он улыбнулся. – Меня в Москву переводят, в министерство.
– В Москву? – Арина выронила вилку. – Ma, ба, это правда?
И мама, и бабушка кивнули, но обе при этом низко опустили голову, чтобы дети не видели их глаз, наполнившихся слезами.
– Вы не рады, да? Не рады? – испугалась Арина. Она вскочила, заговорила с жаром:
– Да, как вы можете не радоваться? Вы же петь и плясать от радости должны, а вы сидите, как на поминках. Борис, а ты, почему молчишь? Ты что, тоже не рад?
– Я не смел прерывать ваш пламенный монолог, – ответил он, глядя в горящие глаза сестры. – Теперь, когда вы мне позволили вставить словечко, я скажу, что ошеломлен известием. Когда учитель черчения рассказывал нам про скульптора Огюста Родена, я решил, во что бы то ни стало, увидеть его скульптуры в Третьяковской галере. А потом, может быть, добраться и до Парижа, где жил великий Роден, и где выставлены почти все его работы. До Парижа далеко. До Москвы ближе. Но что настолько ближе, я не предполагал… Когда можно вещи собирать? – спросил он, посмотрев на отца.
– Когда пожелаете, – улыбнулся он, усаживаясь на свое место. – Мы с мамой уедем через неделю, а вы чуть позже, когда занятия закончатся.
– Скорей бы они закончились эти занятия, – вздохнула Арина. – Надоела эта школа, ой…
Отец укоризненно покачал головой.
– Я к себе пойду. Мне еще уроки надо доделать и с мыслями собраться, – сказала Арина.
– Ей надо собраться с мыслями, – покачал головой отец. – Видели вы подобные штучки? Девочка восьмиклассница…
– Поступает верно, – сказала Клавдия Андреевна и поднялась. – Приятного аппетита. Я тоже к себе пойду с мыслями собираться.
– Разлад в нашем дружном доме, – вздохнула мама, проводив ее взглядом. – Крушение вековых устоев и традиций. Надо