голос ее не умолкал. Не важно было, о чем она говорит. Важно, как. Ее голос ласкал слух, баюкал, успокаивал.
– Можно вас увидеть? – вдруг спросил Борис. – Увидеть сегодня, сейчас? – в трубке молчание. – Нина?
– Да, да, я здесь. Я думаю, где?
– Где хотите. Где вы живете?
Оказывается рядом. Три поворота направо. Но лучше в сквере, который называют долиной влюбленных, потому что там стоит скульптурная композиция, копия влюбленных Родена. Вот так новость!?
Борис сбегает вниз по лестнице. Как же так, он живет здесь столько лет, но ничего не знает про сквер, про влюбленных. Сердце колотится с такой силой, что не слышно никаких посторонних, потусторонних звуков. Все они по ту сторону сознания Бориса. По ту сторону его чувств, его мироощущения, его переживаний. Первое, что он видит – Нина, летящая через сквер. Она спешит к нему навстречу, едва касаясь ногами земли, а за ее спиной возвышаются, слившиеся в страстном поцелуе обнаженные натурщики. Но это лишь жалкое подобие, подделка под Родена. Борис замирает. Нина останавливается в двух шагах от него. Удивлена. Не решается сделать шаг. А он вдруг поворачивается и убегает прочь. Уходит, не сказав ей ни слова.
Нина опускается на скамью. Слезы отчаяния душат ее. Она ничего не видит, не слышит. Она прячет лицо в ладони. Она не предполагает, что Борис убежал не от нее, а от уродливых гипсовых фигур, охваченных фальшивой страстью. Убежал от скульптурной композиции, на которую невозможно смотреть без содрогания.
– Как все глупо, глупо, – шепчет Нина. – Почему я не могу выбросить из головы этого человека? Что за безумная страсть влечет меня к нему?
Борис вдруг опомнился. Остановился.
– Что я наделал? Болван. Я обидел девушку. Нужно вернуться немедленно и все ей объяснить. Нужно броситься ей в ноги, попросить прощения.
Он развернулся, но не пошел больше в сквер, чтобы не видеть ужасные тела. Он помнит адрес Нины. Вот ее дом, подъезд, этаж. Борис звонит долго, но никто не открывает. Борис садиться на ступени, обхватывает голову руками.
– Наверное, нужно уехать к бабушке в Уссурийск, – говорит он сам себе. – Уехать, чтобы привести в порядок мысли, чувства, желания.
Он поднимается и идет домой, минуя сквер. А Нина так и сидит на скамье, опустив лицо в ладони. Ей кажется, что все вокруг знают, что сейчас произошло. Хотя, если подумать, то в огромном, безумном городе никому ни до кого нет дела. Никому ни до кого…
Клавдия Андреевна обрадовалась приезду внука. Она давно хотела рассказать все, что еще хранила ее память. Борис слушал не перебивая. А потом вдруг взял и выложил все про Нину, про свои сомнения, про огонь, сжигающий его изнутри. Клавдия Андреевна посмотрела в его глаза и сказала:
– Всему свое время, Борис. Если вам суждено быть вместе, то никакие события не смогут помешать вашей встрече. Если нет, то никакие силы притяжения не соединят вас.
Бабушкины слова Бориса успокоили. Ему стало легко, словно сняли с плеч тяжелый рюкзак. Борис вскочил, расцеловал