небосвод.
– Да, – согласился внук. – Без огня холодно и невозможно приготовить еду.
– Огонь не только в костре или очаге, – продолжил дед. – Огонь во всем. В небе, в глазах коня, в ружье, драгоценном камне… Но самое главное – огонь живет в человеческом сердце.
– И в моем?
– Да, Ислам. И в твоем. Правда, никто не знает, сколь силен огонь в его сердце!
– И ты не знаешь?
– И я… Только после смерти мы узнаем про силу нашего огня.
– Долго ждать, – расстроился мальчик.
– Кому как.
Дед замолчал после этого разговора месяца на два.
Ислам и сам разговоры не заводил. Все думал об огне.
Когда дед засыпал, предварительно подкинув в костер собранный по пути навоз, Ислам долго вглядывался в играющие языки пламени. Он проносил через них ладошку и улыбался оттого, что не обжегся. Иногда плевал в огонь. Тот лишь слега шипел от мальчишеской проказы. Однажды Ислам пописал в костер, и дед проснулся от вони.
– Нельзя мочиться в огонь! – сказал он грозно и вновь заснул.
Ислам вытаскивал из пламени горящие ветки саксаула и сбрасывал их в ночное ущелье, глядя, как огонь по пути в бездну ударяется о скалы и умирает, рассыпаясь тысячами искр.
Если во мне огонь, думал Ислам, и я так же полечу вниз, то и во мне огонь погибнет.
Мальчик засыпал, и ему снилось, как дед охотился.
Иногда старик вдруг застывал на почти отвесной скале, смотрел куда-то совсем далеко, где Ислам и вовсе не мог ничего разглядеть, осторожно снимал с плеча ружье, поднимал его к плечу, целился… Мальчик давно не боялся звука выстрелов. Он утирал лицо от пороховой копоти и знал, что дед никогда не промахивается. После выстрелов дед на диво ловко перескакивал со скалы на скалу, отыскивая добычу. Если козел был еще жив, то дед выхватывал кривой нож и перерезал животному горло. В подставленный граненый стаканчик стекала горячая кровь. Дед ее выпивал залпом, а потом протягивал посуду с кровью Исламу. Мальчишка очень любил ее ни с чем не сравнимый вкус. Ему казалось, что его жилы переполняет огонь. Только он не ведал, что с этим огнем делать. Какое применение отыскать беспокойной энергии, так иногда мучавшей его.
Когда дед стрелял в человека и тот не сразу умирал, старик ножом не пользовался, просто тратил еще одну пулю. Пускал ее в голову жертве.
– Почему ты не достаешь свой стаканчик?
– Человек не пьет кровь человека, – отвечал дед. – Нельзя.
Слова деда для Ислама были истиной. Он не задавался лишними вопросами, просто кивал, показывая, что принял новое условие жизни.
А потом Ислам научился ладить с огнем. Он запросто помещал в трещащее пламя детские ручки и ворошил ими угольки. Правда, огонь быстро затухал, а мерзнущий дед удивлялся, как быстро прогорает топливо.
Перед самой весной им повезло. Дед застрелил двух козлов и четырех людей. Освежевал животных, сложив мясо в сумки, раздел прохожих, сняв у одного мертвяка с фуфайки красивую звездочку, и сказал Исламу, что они идут в кишлак запасаться