когда рассмотрел захваченное ружье. Оно было не такое, как старое, выглядело внушительно и имело какую-то штуку, прикрепленную к стволу.
– Оптический прицел, – объяснил дед непонимающему Исламу. – Иди посмотри.
Ислам заглянул в окуляр и увидел чудо. Гора Пхиба придвинулась к нему и стала виднее в три раза лучше. На ней паслась чья-та отара.
– Чудо, – с восторгом прошептал мальчик.
Дед забрал винтовку и пообещал, что теперь у них будет вдоволь мяса и жизнь наладится. Тем более карманы убиенного просыпались достаточным количеством патронов.
Сняв напоследок одежду с мертвеца, они отправились своим путем, забираясь все выше в горы…
Первое время Ислам ныл, что дорога натирает ему ноги, просил, чтобы дед посадил его вновь на спину, но старик был непреклонен и отвечал, что огненным пердунам на его спине не место…
Теперь дед не совершал промахов вовсе.
Щелк! – произнесла винтовка. Щелк! – повторила она.
У них завелся достаток мяса от охоты и всяких вещичек от подстреленных людей.
Старик обменивал в кишлаках избытки на муку, соль и другие необходимые вещи. А в последний раз ему удалось выторговать кусок мыла, завернутый в журнальный лист.
Дед мыл внука под холоднющим ручьем, падающим откуда-то с небес. Намыливал лысую мальчишескую голову, а когда Ислам заорал: «В глаза попало! Щиплет!!!» – велел терпеть:
– Парень ты или девка!
Потом дед и себя помыл. Ислам до этого времени никогда не видел его голым. Смотрел на старика и удивлялся.
– Наверное, ты не мой дед, – сделал вывод.
– Почему же это?
– У тебя кожа серая, а у меня розовая. – Дед улыбнулся, полоща в горных струях белую бороду. – У тебя на пузе складки, а у меня оно круглое. Так ты не мой дед?
– Твой, – успокоил старик внука. – Просто я старый, а ты молодой. У тебя кровь бежит быстрее, вот ты и розовый, а у меня медленно, потому кожа у меня серая. Я твой дед, не сомневайся.
– А где ты меня взял? – поинтересовался Ислам.
– Ты родился и стал моим внуком.
– А ты тоже родился?
– И я родился.
– Почему же ты мой дед, а не наоборот?
– Может, и наоборот, я твой внук, а ты мой дед.
Произнося эти слова, дед вовсе не шутил. Ислам всегда знал, когда старик шутит над ним.
– Почему тогда ты меня не уважаешь так, как я тебя уважаю?
Дед выжал бороду, вышел на сухое место, встал на колени и поклонился в самые ноги Исламу:
– Уважаю.
Ислам почему-то заплакал. Слезы потекли из глаз полноводно, как ручьи. Он бросился к деду, обнял старика за шею крепко-крепко и зашептал вдохновенно:
– Я люблю тебя, дедушка! Ты мой любимый дедушка!
Дед тоже чуть было не прослезился в ответ, но сдержался. Гладил внука по мокрой голове и приговаривал:
– И я люблю тебя, Ислам! Очень!
Так, переполненные любовью, обнимаясь, они простояли несколько минут, стар и млад, но оба были мужчинами, а потому дух победил сердечные чувства, и оба тотчас принялись готовить обед.
Пока