имущество он завещал Ландсбергу. Когда Ландсберга арестовывали, его оставили одного в комнате, в которой на столе лежал револьвер, заряженный одним патроном. Провожая офицеров, Ландсберг холодно их предупредил:
– Не извольте беспокоиться. Я не застрелюсь!
Председателем суда, который рассматривал дело Ландсберга, был, между прочим, А.Ф. Кони.
Так Ландсберг оказался на Сахалине. Пятнадцать лет он пробыл на каторге, а затем перешел на вольное поселение. Ландсберг женился на акушерке, приехавшей служить на каторгу, и открыл собственное дело. У него была развита торговля. Причем более успешно он торговал с США, нежели с Россией. Когда его спрашивали, хочет ли он вернуться на материк, он обычно отвечал, что он еще не все взял с Сахалина:
– Должен же я с этого острова что-нибудь взять. Недаром же я здесь столько лет пробыл!
Именно Ландсберг сумел выправить тоннель и, наконец, правильно построил пристань, которая простояла в результате не одно десятилетие. Самое интересное, что тоннель в результате не понадобился. Да и для судоходства он оказался непригоден. Лучшее, к чему он был пригоден, это для того, чтобы в нем могли прятаться беглые каторжники. Впрочем, это не помешало начальству отрапортовать в Санкт-Петербург о замечательном завершении строительства. Как это похоже на то, что происходит сейчас в нашей стране.
Номинально Сахалином правили государственные служащие, которые разделялись на две категории.
1. «Чалдоны» – это в основном сибиряки и забайкальцы. Про себя они говорили, что выросли на каторге, многие из них в недавнем прошлом сами были каторжанами.
2. «Служащие российского навоза». Несмотря на неблагозвучное название в самом выражении ничего оскорбительного не было. Это выражение служащие сами для себя выдумали, чтобы отличаться от каторжан «чалдонов». Дело в том, что арестантов на Сахалин сплавляли, а служащих завозили. Поэтому про каторжан говорили, что они такого-то сплава, а про служащих говорили, что они навоза (от слова навезти) такого-то года. Характерно, что «служащие российского навоза» представляли собой довольно пеструю картину. В большинстве своем это были неудачники, потерпевшие крушение на всех поприщах в России. По большей части они приехали на Сахалин, наслушавшись рассказов, что на Сахалине можно почти на законных основаниях заниматься приписками, экономить в личных целях при поставках материалов и т. п. Как правило, таких людей по прибытии на Сахалин ждало горькое разочарование. Такие служащие приезжали на Сахалин на три года службы (меньше было нельзя) и потом считали дни и минуты, когда им можно было вернуться на материк.
Осужденные на каторге делились на четыре касты: 1) иваны; 2) храпы; 3) игроки; 4) шпанка.
«Иваны» являлись неформальными лидерами каторги. Если проводить исторические параллели, иваны – это те, кого сейчас называют «ворами в законе». Иваны родились под розгами и плетьми. Именно палачи возвели иванов в звание «иванов».