и ему самому не повредит прогулка. Ведь всего минус семнадцать. Вехтер поднял воротник и начал преследование.
Глава 3
Вязкий снег
Оливер спал. По крайней мере, его глаза были закрыты. Лицо все еще оставалось бледным, болезненно бледным. Сегодня на нем был уже не больничный халат, а обычная пижама.
Кто-то принес ему шоколад, и тот, нетронутый, лежал на приставном столике и подтаивал в прогретом батареями воздухе. Рядом с Вехтером стоял Бек, молодой судмедэксперт, под глазами которого за стеклами никелированных очков виднелись темные круги. Именно он осматривал Оливера еще в ночь задержания.
За их спинами зашелестела «Вечерняя газета». За Оливером присматривал полицейский, ожидая у стола своего сменщика.
Новость о кровавом убийстве не поместили на передовицу. Вместо этого, как всегда в январе, заголовки кричали о «самой суровой зиме столетия». Жители Мюнхена охотнее читали о погоде, чем об убийствах. От термокружки коллеги исходил аромат черного чая.
– Значит, с вами он тоже не разговаривает, – сказал Вехтер Беку. – Но, по крайней мере, стоило попытаться. Спасибо, что вы зашли сюда еще раз.
Полицейский опустил газету.
– Он ни с кем не разговаривает с тех пор, как я заступил на смену, – заявил он. – Его отец приходил, но только отца и было слышно.
– Вы же не оставляли их наедине? – с тревогой спросил Вехтер.
– Нет, но, если честно, французского я все равно не знаю. – Полицейский снова принялся читать о зиме столетия.
Доктор защелкнул карман на кнопку.
– Давайте дадим мальчику поспать. Мы ведь можем поговорить и снаружи, мне тоже нужно к выходу.
На ходу Вехтер обернулся и бросил в сторону кровати:
– До свидания, Оливер. Я приду еще.
Светлые ресницы дрогнули или ему всего лишь показалось?
В коридоре Бек бессовестным образом сладко зевнул.
– Сколько вы уже на ногах, господин доктор? – спросил Вехтер.
– Тридцать шесть часов. – Бек снял очки и помассировал переносицу. – Стариков много. Зимой умирают старики. Если сейчас в институте никто не умрет, у меня наступит конец рабочей недели.
Врач толкнул тяжелую двойную дверь, а Вехтер придержал ее локтем. Только ни к чему не прикасаться, чтобы не подхватить устойчивых к лекарствам больничных микробов. Этот запах супового концентрата и моющего средства будет преследовать Вехтера, наверное, еще несколько дней. Если, конечно, это был действительно суповой концентрат. К счастью, сейчас он уйдет из этой больницы.
Здесь умирают люди.
Какой-то частью мозга Вехтер понимал, что тут и дети рождаются, и ноги сломанные гипсуют, но эти мысли он настойчиво вытеснял.
Бек протянул ему тонкую папку и конверт с рентгеновскими снимками:
– Мое заключение. Фотографии на флешке, а вещественные доказательства уже в пути.
– Огромное спасибо. – Он пролистал документы в скоросшивателе. Все на латыни. Теперь Вехтеру понадобится честолюбец Ханнес, но его еще утром забрал Целлер. – От таких терминов