что? – удивился такой непонятливости еврей, – остановить их.
Мышка негромко просвистела, и Соломон ничуть не удивился этому – все-таки воспитывался в одной стране с Крупиной. Он торопливо продолжил, показывая, что досконально все продумал:
– Я сейчас к вашему патриотизму взывать не буду. Я хочу нанять вас, Наталья Юрьевна. Вы знаете – я очень богат. Ваши пятьдесят миллиардов, это… В общем, я сделаю вас своей наследницей. А вы сначала сделайте одно – нужно уничтожить эту троицу – Джона, Джереми и Майка. Вот, – он протянул маленький конвертик, в котором Наталья нащупала дискету, – здесь вся информация. Не очень много, но больше не смог бы собрать никто. Так что вы скажете, Наталья Юрьевна?
Очень глухо стукнула входная дверь. Это очень вовремя – для Натальи – вернулась Инесса Яковлевна.
– Я скажу, что теперь моя очередь погулять, Соломон Моисеевич, – встала со стула Наталья.
Она глянула на часы и несколько удивилась – такая неспешная, и вроде бы совсем короткая беседа, в которой со многими паузами говорил практически только гость, длилась до половины двенадцатого.
– Вот это прогулочка получилась у Инессы Яковлевны, – пожалела она больные ноги старушки, которая деликатно постучалась в столовую.
– Входите, – практически одновременно воскликнули хозяйка и ее поздний гость.
Они тут же рассмеялись, так что незримая струна напряженной недоговоренности – с обеих сторон – тут же лопнула; точнее растаяла, чтобы воскреснуть, как только Наталья с Соломоном останутся одни. Потому что она поняла – старый еврей не уйдет, пока не получит ответа. Причем – положительного.
– Хитрый старый черт, – почти ласково выругалась Мышка, – знает, что его никто не погонит из дома на ночь глядя. Вот и развлекайтесь тут вдвоем. А мне надо подумать. Крепко подумать. А ты молчи!
Это она прикрикнула на какого-то маленького монстрика под названием жадность, который сейчас пытался укорениться внутри нее после упоминания о наследстве старого еврея. Она повернулась к Инессе Яковлевне:
– Соломон Моисеевич останется сегодня у нас. Поставьте еще чайку, Инесса Яковлевна, да идите отдыхать, – она едва удержалась, чтобы не выпалить что-то вроде, – только в разных спальнях, ладно?
А Соломон опять угадал, потому что хитро подмигнул Мышке раньше, чем она успела выскользнуть за дверь. Улица встретила ее свежестью близкого моря, далекими сполохами огней над Тель-Авивом и… предчувствием беды. Поэтому она, только что собиравшаяся действительно прогуляться по тихим ночным улицам, тут же скользнула в тень, которая, как оказалось, уже была занята. Человек во всем черном принял ее в объятия – крепкие и усыпляющие. По крайней мере, он сам так думал, перехватывая Мышку на удушающий прием – опасный тем, что тут надо было филигранно просчитывать каждое движение. Иначе к ногам упал бы не пленник (пленница), а бездыханный труп. Агент три нуля трупом становиться