обижается на вас. Зря вы так.
– Да я сама уже не знаю, что делать! Как бы это все загладить.
– Ну давай что-нибудь устроим, – задумалась Наталка и пошевелила аккуратненьким носиком. – Давай подарим ему что-нибудь.
– Давай! Только что?
Наталка прыснула:
– Резиночки. Давай подарим ему резиночки для хвоста!
Мы свернули к ларькам со всякой китайской ерундой и долго изучали витрины.
Собрав по карманам мелочь, мы приобрели набор резиночек для детских косичек. В целлофановом пакетике сияли красные, зеленые и синие кружочки. Я спрятала их в сумку, с облегчением улыбаясь.
Но случай не представлялся, всякие конкурсы и семинары кончились, Ярославцев в Писательскую не звал… Ну и понятно, что Коваль к нам больше не заглядывал. А уже приближался конец учебного года.
– Давай, слушай, Ната, сами сходим к писателям. Надо же отдать резиночки, – предложила я.
– Конечно пойдем! – обрадовалась Наталка.
И мы собрались в Писательскую.
По пути купили шоколадку. Некоторое время не решались зайти и мялись у дверей.
– А вдруг там нет Коваля? – спросила Наталка шепотом.
– Не, тогда не будем дарить. Надо лично, – решила я.
– Ну как хочешь. Только заходи сначала ты.
Я протиснулась в дверь и первым делом увидела Коваленку. Он сидел у окна и что-то читал. Вообще было тихо, все, кто там еще присутствовал, чем-то были заняты. Ярославцев работал над журналом.
– В гости? – заметил нас Коваленко. – Кеша, к тебе твои девушки пришли.
– Сейчас-сейчас, – отвлекся Ярославцев от рукописей. – Леш, угости их кофе, пожалуйста.
Коваленко схватил кофейник, приподнял крышечку и, видимо, обнаружил там застывшую жижу.
Откашлялся, подхватил кофейник и вышел, наверное, в туалет – сполоснуть.
Мы ринулись к Ярославцеву:
– Иннокентий Саныч! Иннокентий Саныч! А мы тут Коваленке подарочек принесли.
– Что за подарочек? – оживился Ярославцев.
– Резиночки, – захихикали мы.
– Ну что ж… Дело! – одобрил Ярославцев. – Я вам скажу по секрету, что Коваленко очень переживает… что вы так с ним… Я ему рассказал… Зря, конечно, дурак, рассказал… Так что он будет рад, я думаю.
Мы с Наталкой приняли торжественный вид и уселись за стол.
Коваленко вернулся, зашебуршился в кухонном углу. Мы не решались заговорить, и он молчал тоже. Потом чуть сипло объяснил:
– Я за вами молча поухаживаю, ладно? А то болею. Завтра в Израиль еду, боюсь голос сорвать.
Наталка дернула меня за рукав: – Амы вот…
– А мы вот, – перебила ее я, – мы вам подарочек принесли.
Коваленко замер, как бы не веря своим ушам.
Наталка протянула ему пакетик.
Ярославцев тихонько посмеивался в своем углу.
Коваленко взял резиночки и разулыбался:
– Спасибо. Вот синей у меня нету. Завтра в ней и поеду.
И подмигнул мне. Мне, а не Наталке.
29:66
Кевич
Да,