соскочили со своих мест, и резво добежав до лестницы стали подниматься наверх. Вслед им громко стучали звуки метронома, становясь все громче и зловещее.
– Дверь заклинило, – раздался голос сверху, не пролезть. – Эй, помогите кто-нибудь, тут нужен рычаг.
Но на его крик никто не отозвался, по всей северной стороне замка ползли широкие трещины, заставляя обрушиваться вниз целые глыбы. Остатки третьего этажа развалились, второй этаж затрещал и тоже начал обваливаться, а гарнизон спешно эвакуировался.
Еще несколько минут и вся северная и западная части замка внезапно ушли вниз, словно были поглощены гигантским великаном, которому вдруг пришло в голову полакомиться забавным угощением.
Остатки спасшегося гарнизона отступали по ночной тропе к лагерю, с ужасом оглядываясь на затянутые пылью развалины некогда прекрасного замка.
В комнате было жарко. Настолько жарко, что струйка пота покатилась по спине стоящего, грузного человека с задумчивостью трогающего свою иссиня черную бороду, так ясно выделяющуюся на фоне белоснежной мантии. Мужчина переминался с ноги на ногу, пытаясь принять удобную позу и замереть также как замер молодой, полный сил человек стоящий чуть впереди него в такой же белоснежной мантии, только без золотистых разводов и вензелей.
«Совсем еще молодой, а уже „мастер-маг, разделяющий таинство смерти“, и к тому же сын гроссмейстера», – подумал грузный мужчина и с удовольствием прислушался как того распекает бледный худой старик, который, собственно, и был самим гроссмейстером.
Нотация длилась уже несколько минут и обстановка в полумраке кабинета, где из источников света были только отсвет от горящего камина и слабое свечение от оранжевого хрустального шара на столе, накалялась и мужчина с некоторой опаской ожидал взрыва.
Гроссмейстер был не в духе и явно давал это понять присутствующим. Он бесконечно долго описывал провал экспедиции, «виновник в котором должен задуматься и осознать свою вину перед орденом». Казалась эта нотация не закончиться никогда, но, наконец, «желчь» переполнявшая его, была полностью излита, старик замолчал и еле заметным кивком отпустил стоящего перед собой мага.
– Ну и что Вы обо всем этом думаете, Великий Инквистор? – раздосадовано спросил своего собеседника, стоящего перед ним. Убеленный сединами старик, недовольно посматривая на закрытую дверь, через которую только что вышел, сильно хромая, маг. Он с неприязнью отряхнул со своей алой с золотом мантии несуществующие соринки, что, как показывал опыт, означало крайнюю степень негодования. – Ну, говорите, говорите, – раздраженно произнес он, продолжая стряхивать невидимый сор с мантии своими худыми руками, с длинными морщинистыми кистями больше напоминающие лапы какой-то огромной птицы, чуть кривоватыми пальцами с потемневшими неопрятными ногтями.
– Ну что Вы молчите, Инквистор?
– Странная история, Гроссмейстер, – осторожно ответил ему собеседник, слегка потирая на своем лице черную заостренную бородку.
– Странная?