Сказал, что вспомнил о своей протеже – протеже! – из пансиона. Чародей грёбанный!
Меня, разумеется, тут же с трёх сторон непринужденно спросили, нравится ли мне лизать его пальцы (и некоторые другие части тела), кончаю ли я, когда он кусает меня за соски (кажется, каких-то книжек я не прочитала), и таскает ли он меня за волосы по полу (вроде он кого-то уже таскал). И это не считая того, что меня попросту чуть не спихнули со сцены из того самого первого ряда. Зачем нужны враги, если есть тираны?!
И, главное, я вроде как попросила его после спектакля, чтобы он не вмешивался. Но он же тиран, он вообще не понимает, как можно от его милости тиранской отказаться. Идиот.
Я, правда, рассмотрела, что у него грустные и усталые глаза. И он классно топает ногой. Мне бы вот это тоже освоить. Лёгкий такой притоп, вроде и не сильный, и не экспрессивный, а боязно сразу ужас как.
Ух ты! Красавчик какой. И с подарком. Это мне? От тирана? Ну надо же. А тема-то развивается. Нет, увы. Это она не развивается. Это она деградирует в полный отстой. Зачем мне плюшевый медведь? Жалкий какой-то презент, банальный. Да ещё от тирана-то. Я разочарована.
Красавчик смеётся. Что они там, в диктатуре нашей, все такие смешливые?
А ты кто? Шут? Это, наверное, должность такая. Кроме презента Шут оставляет мне два десятка конвертов. Я приглашена на все мыслимые и немыслимые приёмы и торжества этого города. Сильно. Только мне нечего одеть. И денег у меня нет.
Где бы поменять плюшевого медведя на хорошее платье?
Чародей неплохо танцует. Но так скованно-заученно, без выдумки. Совсем не импровизирует. И за исключением строго одного танца на каждом приёме он никак не проявляет своего интереса ко мне. А меня уже и за глаза, и в лицо зовут шлюхой диктатора. Я, правда, понемногу учусь извлекать из этого выгоду. Цыкнула тут на одну малявку из костюмерной, что никак не могла наговориться по телефону, даже видя, что я её жду. И сразу получила всё, что надо. Без клейма шлюхи нарвалась бы только на ругань. И администрация театра вдруг стала подозрительно любезна. Я, конечно, перестаралась, спросив у художественного руководителя, не поставить ли нам что-нибудь новое и современного композитора. Дедушку едва удар не хватил. Но и ни одного замечания насчет того, что свои глупые мысли я могла бы держать при себе, не последовало.
Оказывается, Чародей носит очки. То есть обычно он живет без них, но одевает, когда надо что-то прочитать. Очки эти странные. Линзы совсем не изменяют мир, и даже я в них вижу всё вполне обычно. Очки Чародей постоянно везде забывает. И часто забывает их одеть, отчего потом смешно злится. Читает он спокойно и без всяких очков, и вроде как не устаёт. Зачем они ему нужны, я не понимаю. Если только маскироваться – в очках и без военной формы он совсем не похож на свои парадные портреты.
И ничего я не понимаю в ритуалах ухаживания. Какой смысл привезти меня во дворец, усадить в кресло, вручить мне пульт от гигантского телека,