Звонки из редакции взбудоражили народ по всему городу. Вскоре к нам начали прибывать жаждущие песен питерцы. Высоцкого мы решили никуда не отпускать. Пришлось мне занять здесь же немного деньжат. Сбегал я за бутылкой. Приняли мы с Высоцким по сто пятьдесят. Потом ещё добавили. И ещё. Для настроения. Слухи о предстоящем концерте облетели всех знакомых. Народ валом валил сюда. И примерно у каждого третьего была с собой, так, на всякий случай, бутылка. То есть каждому третьему хотелось непременно выпить с самим Высоцким. Но этого допустить никак нельзя было. Высоцкому ещё петь предстояло. Пришлось взять всё под свой контроль. А люди уже буквально ломились в редакцию. И часа через два здесь не то что сидеть, стоять негде было. Все, однако, разместились. Нужная сумма сразу была набрана и вручена Высоцкому. Сверх неё обнаружились тоже немалые деньги. Они пригодились потом. И вот Володя, уже похмелившийся, пришедший в себя, достал, наконец, из чехла свою гитару. И начал петь. И так он здорово пел, что и выразить это мне трудно. На совесть отработал свой концерт. Уж это факт. И долго потом о событии этом знакомые все вспоминали. Ну а после концерта – понятно, что бывает после концерта. Мы и выпили, разумеется, и как следует поговорили. И доставили Володю на вокзал. С отработанной им суммой – в кармане. Ни копейки ему тратить из неё мы не позволили. На расходы всякие пошла – избыточная сумма. На всех и на всё сполна её хватило. На вокзале приобрели мы Высоцкому билет. Усадили в поезд. Помахали ему на прощание. И он уехал к себе в Москву. С гитарой в чехле. С питьём на дорогу – в авоське. С заработанной суммой в кармане. Довольный, что так всё удачно сложилось, что мы его выручили, что концерт отработал он свой на совесть, что Питер есть Питер: здесь всегда человека поймут и на помощь придут человеку, и особенно ежели он, человек, – ещё и хороший.
Покуда Сергей рассказывал это, наша очередь подошла.
И взяли мы с ним по две кружки прохладного пенного пива.
И стали неторопливо жажду свою утолять.
Петербургские улицы. Лето.
Жара. Середина июля.
Довлатов – с кружкою пива.
Блаженство. Явь или сон?
Конечно же, явь. Земная.
Небесное – будет позже.
Чудесное – рядом с нами.
Над миром. И – вне времён.
И – Ангел вдали. Со свитком.
В нём – список наших имён…
А теперь – вторая история.
…О, незабвенное лето семьдесят второго!
Жаркое лето. Питерское.
Лето – в преддверии света.
Откуда? Видать, из грядущего.
Лето – предвестие мглы.
Но помыслы – были светлы.
Поступки – были достойными.
А лица были – спокойными?
Лица – чьи? Если наши – то вряд ли.
Были они – просто нашими.
Такими, как есть. Человеческими.
И всё этим, в общем-то, сказано.
Помню, как выбрался я на простор. Спустился по затхлой лестнице