Так что идея Пуаро о сборище людей, так или иначе одержимых смертью, просто нелепа, решил я.
Гатеркол отошел, чтобы наполнить свой стакан. Рядом со мной Гарри Плейфорд увлеченно рассказывал Орвиллу Рольфу о таксидермии. Мне не улыбалось в подробностях выслушивать его отчет о пошаговом превращении трупа животного в чучело, так что я пересек комнату и стал прислушиваться к разговору Кимптона и Пуаро.
– Я слышал, вы придаете большое значение психологии преступника в процессе раскрытия преступлений, верно?
– Да.
– А! Позвольте с вами не согласиться. Психология – субстанция скользкая. Никто даже не знает наверняка, существует она вообще или нет.
– Существует, месье. Позвольте вас заверить, психология действительно существует.
– Вот как? Не стану отрицать, что в головах людей есть мысли, это факт; однако идея, будто кто-то может сделать некие решительные выводы о действительном происшествии, основываясь лишь на своих предположениях о том, какие мысли бродят в голове у преступника и почему, с моей точки зрения, нелепа. И пусть даже сам преступник подтвердит потом вашу правоту, пусть он скажет что-то вроде: «Так оно и было. Я сделал это потому, что с ума сходил от ревности, или потому, что старушка, которую я пришил, сильно напоминала мне няню, которая обижала меня в детстве», – разве можно быть уверенным в том, что мерзавец говорит правду?
При этих словах Кимптон то и дело сверкал глазами, словно каждая вспышка придавала его аргументам незыблемость. Судя по его тону, собственная мысль приводила его в такой восторг, что он собирался развивать ее и дальше. Вспомнив слова Клаудии о том, что ему удалось завоевать ее дважды, я невольно подумал, уж не присутствовал ли тут некий элемент запугивания. Конечно, она не производит впечатления женщины, которую легко принудить к чему бы то ни было, и все же… в неколебимой и высокомерной решимости Кимптона любой ценой добиться победы, доказать свое превосходство, утвердить свою правоту мне чудилось что-то устрашающее. Так что кто знает, быть может, послушать рассказ Гарри о том, как он вынимал мозг из черепа леопарда, было бы приятней.
Из затруднения меня выручил Джозеф Скотчер, которого подкатила ко мне в инвалидном кресле Софи Бурлет.
– А вы, наверное, Кэтчпул, – доброжелательным тоном начал он. – Мне прямо-таки не терпелось с вами встретиться. – Он протянул руку, и я пожал ее осторожно, как мог. Однако его голос оказался сильнее, чем можно было ожидать. – Похоже, вы удивлены тем, что я знаю, кто вы. Но я о вас слышал, конечно. Убийства в отеле «Блоксхэм», Лондон, февраль этого года.
Мне показалось, что я получил пощечину. Бедняга Скотчер, если бы он знал, какое впечатление произведут его слова…
– Простите, я не представился: Джозеф Скотчер. А это светоч моей жизни – моя сиделка, мой друг и талисман удачи, Софи Бурлет. Это благодаря ей, и только ей, я еще здесь, с вами. Пациент, которому повезет заполучить Софи в сиделки, практически не будет нуждаться в лекарствах.
От такого обилия