деревянных ларей, ящиков, бочек и кадушек.
– Жан, что за фигня?!
Из-за импровизированной баррикады послышался голос Жана:
– Прости, я тут кое-что из хозяйской кладовой позаимствовал, а наверх все это втащить мне ребята помогли, которых ты на прошлой неделе в картишки обжулил.
Локк всем телом навалился на заслон, но груда не сдвинулась с места, – похоже, Жан подпирал ее с другой стороны. Откуда-то снизу, из таверны, приглушенно донесся взрыв смеха. Локк заскрежетал зубами и хлопнул здоровой рукой по кадушке:
– Жан, что происходит? К чему этот дурацкий розыгрыш?
– Какой же это розыгрыш? На прошлой неделе я объяснил хозяину постоялого двора, что ты – каморрский дон, путешествуешь инкогнито, поправляешь здоровье после длительного приступа безумия. Между прочим, я ему немало серебра отвалил… Ты еще помнишь серебро? Мы его когда-то с удовольствием воровали – ну, тогда с тобой еще было приятно общаться…
– Жан, мне не до смеха! Отдай проклятое вино!
– Вот-вот, проклятое. Боюсь, за выпивкой тебе придется из окна вылезать.
Локк отступил на шаг и ошарашенно поглядел на неприступный заслон:
– Ты шутишь?
– Я серьезен, как никогда.
– Да пошел ты! Не могу я из окна вылезти, ты же знаешь. У меня запястье…
– С Серым королем ты одной рукой бился. И из окна в Вороновом Гнезде выкарабкался, а там повыше было, все пятьсот футов, а не какой-то третий этаж. А сейчас перетрусил, как котенок в кадке масла. Ну, чего разнылся, плакса?
– Ты меня нарочно подзуживаешь?
– О, да ты смышленый! Прямо как чурбан.
Разъяренный Локк, вернувшись в комнату, долго смотрел на закрытое ставнями окно, а потом, закусив губу, снова вышел в коридор и с напускным спокойствием произнес:
– Жан, выпусти меня, пожалуйста. Я осознал свою ошибку.
– Я б твои ошибки вороненой сталью из тебя выколотил, да пики под рукой нет, – сказал Жан. – И вообще, чего это ты со мной разговариваешь? Давай лезь в окно.
– Чтоб тебе провалиться!
Сначала Локк растерянно расхаживал по комнате, потом осторожно поднял руки над головой – порезы на левом предплечье заныли, глубокую рану на груди пронзила острая боль. Переломанное запястье вроде бы срослось… почти. А, плевать на боль! Локк сжал левую руку в кулак, посмотрел на него и, прищурившись, взглянул в окно:
– Ну и фиг с ним! Подумаешь, сынок торговца шелком… Ничего, я тебе еще покажу!
Он сдернул с кровати постельное белье, привязал конец простыни к одеялу, затянул узел покрепче, не обращая внимания на боль, потом распахнул ставни и, прикрепив конец самодельной веревки к кроватному остову, сбросил ее за окно. Кровать была не из тяжелых, но и сам Локк сейчас весил немного.
Он решительно вскарабкался на подоконник.
Вел-Вираццо – старый город, дома в нем невысокие. С высоты третьего этажа Локк, раскачиваясь над туманной улицей, урывками видел обшарпанные каменные дома с плоскими крышами, зарифленные паруса на черных мачтах в гавани, яркие блики лунного