висевшую в петлях и незапертую.
В дубильне собралось человек десять – молодые ребята, от пятнадцати до двадцати одного года, типичный набор разгильдяев и бузотеров. Завидев незваного гостя, те, что бодрствовали, пинками и тычками разбудили дремлющих приятелей. Жан неторопливо вышел на середину дубильни:
– Добрый день! – Он приветственно склонил голову и радушным жестом раскинул руки. – И кто здесь наиглавнейший мерзавец? Кто лучший боец среди Медных Лбов?
Парни ошеломленно переглянулись. Чуть погодя коренастый бритоголовый юнец с кривым носом соскочил с лестницы на пыльный пол и, ухмыляясь, направился к Жану:
– Ну я, допустим.
Жан кивнул, улыбнулся и стремительным движением хлопнул парня по ушам. Юнец пошатнулся. Жан, сплетя пальцы в замок, заложил руки за голову парня, резко пригнул ее к своему колену – и раз, и другой, и третий, – после чего разжал пальцы. Смельчак повалился навзничь и, будто просоленная свиная туша, во весь рост растянулся на полу.
– Вот, – удовлетворенно заявил Жан, – Значит, самый наиглавнейший мерзавец – это я. И наилучший боец среди Медных Лбов.
– Ты вообще не отсюда! – выкрикнул какой-то парнишка, но тут же испуганно умолк.
– Да пристукнуть его – и дело с концом!
К Жану метнулся юнец в обшарпанной четырехуголке, увешанный самодельными костяными ожерельями; в правой руке он сжимал обнаженный стилет. Жан, невозмутимо отступив на шаг, ухватил запястье юнца и дернул его к себе, свободной рукой врезав в челюсть. Парнишка, сплюнув кровавую слюну, часто заморгал, пытаясь сдержать брызнувшие от боли слезы, а Жан пнул его в пах и сделал подсечку. Словно по волшебству, в левой руке Жана появился стилет незадачливого юнца.
– Ребята, вы в счете сильны? – осведомился Жан, медленно вертя клинок в пальцах. – Один плюс один равно… со мной шутки плохи.
Юнец всхлипнул – и шумно блеванул.
– А теперь поговорим о дани. – Жан медленно прошелся вдоль стен дубильни, пиная пустые бутылки, во множестве валявшиеся на полу. – Похоже, вам на жизнь хватает – и жрете от пуза, и выпивкой балуетесь. Это замечательно. С сегодняшнего дня мне причитается четыре десятых от вашего заработка, звонкой монетой. Предупреждаю, барахло мне ни к чему. Платить будете через день. Ну, раскошеливайтесь, выворачивайте карманы!
– Фиг тебе, а не дань!
Жан неторопливо шагнул к пареньку, который, дерзко скрестив руки на груди, стоял у стены.
– Что, тебе не по нраву? Попробуй ударь меня.
– А…
– По-твоему, это несправедливо? А прохожих грабить – справедливо? Давай сожми кулак.
– Да я…
Жан сгреб его в охапку, крутанул и, ухватив за ворот рубахи и за пояс штанов, несколько раз с размаху приложил головой к деревянной стене дубильни, после чего разжал руки. Парень глухо шмякнулся на пол и больше не сопротивлялся. Жан, охлопав юнца по бокам, вытащил у него из-под рубахи кожаный кошелек и пересыпал содержимое в свой.
– А