Делай вывод, парнишка!
А смотритель еще такую деталь для размышления подкинул. Правда, с улыбкой. В штат маяка с незапамятных времен, кроме людей, вписана еще и лошадь. Где она? Только в штатном расписании, в реальности ее нет. Но все равно и с такой условной лошадью старику на башне не так скучно. Она, когда ему трудно, незримо помогает.
Легендарная лошадь с маяка в моем сознании незаметно слилась с книжной лошадью по кличке Росинант. Я тогда взахлеб читал Сервантеса и все больше влюблялся в образ Дон-Кихота. Хотелось быть таким же, как этот испанский дворянин, бесстрашным рыцарем на стороне правды и добра. Хотелось помогать бедным и обездоленным, найти свое имя в каком-нибудь штатном рыцарском расписании.
От ветряных мельниц Сервантеса ближе к современности меня уводили книги Горького. А потом мне подвернулась удача вжиться и в образ великого пролетарского писателя.
Власти города решили на пересечении двух главных улиц поставить памятник буревестнику революции. Скульптор предложил изваять его молодым, во весь немалый рост. Искали натурщика по школам. Я тогда был долговязым, мускулистым подростком. Выбор и пал на меня. Правда, скульптор позаимствовал для статуи только мой торс, но мальчишечья молва разнесла – Талику Игнатенко памятник поставили. Я не знал, куда деваться от насмешливой славы. Даже теперь жена Светлана Алексеевна, когда приезжаем в Сочи и набредаем на вписавшуюся в городской пейзаж каменную фигуру, не без юмора вопрошает: «И за что тебе памятник при жизни поставили?»
Помню жар волнения от творческого (так именовалось!) позирования, а затем необычное ощущение свалившегося на меня богатства: получил за торс гонорар. На все деньги купил маме туфли. Пусть щегольнет в новеньких, когда пойдет, как собиралась, на музыкальную комедию.
Я давно заметил, что каждый город имеет свою мелодию. Подчас ее непросто услышать, она возникает как бы сама собою… Можно прожить полжизни в каком-либо месте, и эта мелодия к тебе не пробьется. А может накрыть тебя сразу и навсегда. Есть города-вальсы, есть города-реквиемы, есть города-танго, города-марши… Наверное, Санкт-Петербург, вы согласитесь, – это целая симфония, и в архитектуре, и в стиле жизни, и в характерах самих питерцев… Или, к примеру, Нью-Йорк: ритм, стремление к облакам, нервная быстрая смена настроений, словом, что-то джазовое, от Каунта Бейси, Дюка Эллингтона … В моем городе навсегда поселилась песенная мелодия широкая, оптимистическая, жизнеутверждающая. Может быть, это шло от легендарного фильма «Веселые ребята», что снимался рядом, в Гагре. «Почти в Сочи», – уточняли мои земляки. Но то, что Дунаевский, Утесов звучали из каждого открытого окна по праздникам, да и по будням, помнят все горожане. Это ведь были только поначалу проказливые патефоны, а со временем – выше уровень! – рижские радиолы.
Притом и мы могли воочию наслаждаться, извините за стиль, искусством своих кумиров. Для этих целей всегда годились вечнозеленые насаждения, а точнее, кипарисы, что росли вокруг