о смуте в стране
(II, V, 10)
Четвертой луной начинается лето,
В шестую – все пышущим зноем прогрето.
О предки! Иль вовсе не люди они?
Как терпят потомки страдание это?
В осенние дни увядает природа,
Все чаще и чаще стоят холода.
Я болен от скорби, и смут, и разброда.
Куда мне укрыться? Повсюду беда!
А в зимние дни холод злее и злее,
Порывистый ветер свистит и свистит.
Все люди кругом, как я вижу, счастливы;
Зачем одинок я и горем убит?
Прекрасные в горных лощинах деревья,
Каштаны и сливы там радуют взоры.
Не знает никто: по чьему прегрешенью
Кругом у нас ныне злодеи и воры!
Смотрю на источника этого воды:
Они то прозрачны, то мутны они.
Все дни свои я только горе встречаю;
Смогу ли увидеть счастливые дни?
И Хань, и Янцзы[204] так обильны водою,
И связь и оплот они южной стране.
На службе все силы свои истощаю,
Ужели не знает никто обо мне?
Нет, я не орел и не коршун… Крылами
Взмахнул бы я, к небу направив полет!
Нет, я не осетр и не малая стерлядь,
Сокрылся б я в бездну глубокую вод!
В горах этих папоротник вырастает,
В низинах там заросли ив и ракит.
Я, муж благородный, сложил эту песню,
Чтоб всем вам поведать, как сердце болит.
VI
Ода о несправедливости
(II, VI, 1)
I
Когда поднялись мы на северный этот хребет,
Мы ив собирали побеги, пройдя через склон.
Мы слуги царя, и любой и могуч, и силен,
И каждый с утра и до вечера службу несет.
Мы знаем: нельзя быть небрежным на службе царю,
Но я об отце и о матери скорбью горю.
Широко кругом простирается небо вдали,
Но нету под небом ни пяди нецарской земли.
На всем берегу, что кругом омывает моря,
Повсюду на этой земле только слуги царя!
Совсем справедливости нету у царских вельмож
Иль верною службой я только, увы, и хорош?
И скачут, и скачут в четверке моей скакуны –
Справлять бесконечно мы царскую службу должны.
И все в восхищенье, что я не дряхлею пока,
Что мышцы на редкость тверды, не слабеет рука.
Поскольку я крепок и спину прямою держу,
В далеких пределах страны я порядок ввожу.
Одни, отдыхая, живут, веселясь на пирах,
Другие же служат стране, изнывая в трудах.
Одни отдыхают, в постелях своих развалясь,
Другие в пути бесконечном и в холод и в грязь.
Одни не услышат и крика в покое своем,
Другие в тревоге и заняты тяжким трудом.
Как птицы на ветках, ленивы одни, посмотрю, –
Другие утратили облик на службе царю.
Предавшись утехам,