а потом делает жест похожий на слово «мир».
Возможно, технически он сделан не совсем правильно, но я ясно понимаю сына.
«Я тоже тебя люблю».
Мирна Олифант – единственная секретарша на всех пятерых помощников прокурора в Альфреде, ввысь и вширь одинаковая. Когда она идет, у нее скрипят туфли, пахнет от нее бриллиантином для волос, и, как утверждают, она умеет изумительно печатать сто слов в минуту, хотя в действительности никто не видел, как она это делает. Мы с Питером всегда подшучиваем, что чаще видим зад Мирны, чем ее лицо, и складывается впечатление, что она обладает шестым чувством и исчезает в тот момент, когда больше всего нам нужна.
Поэтому, когда я вхожу в свой кабинет через восемь дней после того, как Натаниэль перестал разговаривать, и она подходит прямо ко мне, я понимаю, что все неправильно.
– Нина… – начинает она. – Нина… – Она сжимает горло рукой, в глазах слезы. – Если я чем-нибудь…
– Спасибо, – смиренно произношу я.
Меня не удивляет, что она знает о случившемся: я рассказала Питеру и уверена, он посвятил всех остальных в детали. Считаные разы я брала больничный, когда у Натаниэля был фарингит или ветрянка; в этом смысле мое отсутствие на работе ничем не отличалось, только на этот раз заболевание более коварное.
– Но вы понимаете, что сейчас мне нужно забрать дела, чтобы заняться ими дома.
– Да, да, – откашливается Мирна, снова надевая профессиональную маску. – О ваших посетителях, разумеется, позаботится Питер. Вас ждет Уоллес. – Она отворачивается к своему письменному столу, но, что-то вспомнив, замирает в нерешительности. – Я оставила в церкви записку, – говорит она, и тут я вспоминаю, что мы с ней посещаем одну и ту же церковь Святой Анны. Там есть небольшая коробка на доске объявлений, где люди могут оставлять мольбы к Пресвятой Деве и Господу Богу за членов семьи и страждущих близких. Мирна улыбается мне. – Возможно, Господь даже сейчас слушает эти молитвы.
– Возможно.
Я молчу о своих мыслях: «А где же был Бог, когда все это произошло?»
В моем кабинете все без изменений. Я осторожно присаживаюсь во вращающееся кресло, раскладываю на письменном столе бумаги, прослушиваю записи на автоответчике. Приятно возвращаться туда, где все осталось именно таким, каким я это запомнила.
Стук. Входит Питер и закрывает за собой дверь.
– Не знаю, что сказать, – признается он.
– Тогда ничего не говори. Просто садись.
Питер устраивается в кресле по ту сторону стола.
– Ты уверена, Нина? Я хочу сказать: не слишком ли психиатр торопится с выводами?
– Я видела то же, что и она. Я пришла к тем же выводам. – Я смотрю на приятеля. – Питер, специалист обнаружил следы проникновения.
– Господи! – Питер в смятении машет руками. – Чем я могу тебе помочь, Нина?
– Ты и так уже помогаешь. Спасибо. – Я улыбаюсь ему. – Чье мозговое вещество обнаружено там, в машине?
Питер останавливает на мне ласковый взгляд:
– Кому,