оставалось только хлопать в ладоши и носовыми звуками выражать свой восторг. Парень тоже был готов рассмеяться, от вида Мари и от радости на свой лад, особенно когда слышал вопрос, изобличающий в ней полную невежу.
Но он каждый раз сдерживал себя.
В несколько приемов устранив все назойливые ошибки, что допекали Мари, он показал ей пару комбинаций, делающих излияние забродивших стихов делом столь же простым, как, скажем, вытягивание бочечных пробок. А потом и вовсе выдал программу, которая строчила рифмами и размерами, как швейная машинка, стоило задать только тему и прибавить нужную длину стежка.
Перед закрытием парочка сидела, сдвинув головы, глядя на экран и болтая ногами под столом. Джим Делорм (так звали парня) по мере знакомства с Мари все больше сбивался с курса, отвлекаясь на ее слова и путая клавиши, и не встал поперек только потому, что, видимо, мог управлять машиной даже в режиме автопилота.
Когда наконец пришло время расходиться, неожиданно девушка попросила еще об одной встрече, на этой самой компьютерной основе, и как было ей отказать? Вложив в свой взгляд несколько более нежности, чем когда она набирала стихи, и окрасив голос смиренными розами, Мари переменила цвет на лице Джима от желтого к пунцовому, после чего он совсем потерял дар речи, и ответ набрал на ее клавиатуре.
В общем, он был согласен.
Они встречались по месту работы Джима, в офисе его компании, производящей крупнооптовые закупки оргтехники, которую потом с выгодой сбывали оптом помельче. Когда все сотрудники расходились по домам, парочка осторожно пробиралась в небольшой затененный кабинет с набором этой самой техники, Мари садилась у монитора, отводила с лица волну непослушных волос, и шла на поэтический взлет. Джим находился рядом, главным образом для устранения неполадок, что иногда посещали его компьютерные инкубаторы. Тогда завязывалась беседа, музы чахли и куклами падали на пол, машины никак не хотели работать, и перерыв затягивался с кофе и сигаретами у окна.
Питера, как назло, в это время не было в городе, он отлучился в соседний Спрингфилд по важным розыскным делам, и только через неделю с небольшим смог вернуться.
Стоял душный майский вечер, когда он на своем джипе подступился к северной окраине города. Еще миг – и он в потоке машин, с такими милыми сердцу номерами Эмсбрука, что так и норовят помять бока на светофоре. Питер напевал, настроение у него было хорошее. Подъехав к мосту Теннанта, он умолк, с неудовольствием завидев, что тот находится в ремонте, и перебраться на ту сторону можно только с альпенштоком по строительным лесам.
Свернув в сеть боковых улиц, он пустился в объезд, хлопая по рулю ладонями, шевеля губами, где прежний мотив стал почти неразборчив. На повороте к Честер-Роуд (который Питер так и не выполнил), он стал свидетелем сцены, что крепко отбила у него всю охоту быть водителем, напевать и смотреть на дорогу.
Он увидел Марию, на пешеходной дорожке справа, легко удаляющуюся,