человек, а т. к. среди революционеров самым дурным считается провокатор, то она его так и определила»[161].
Но вот что действительно поражает: он был вдохновителем и организатором всех побед. Он был нетороплив в поступках, и это казалось мудрой осмотрительностью. Он скупо ронял слова, и они казались весомыми. Он никого не любил, а казалось, что он любит всех. Низколобый и вроде бы сальный, он казался величественным. Он обманул всех.
Азеф плевал на ученые теории как правых, так и левых. Он обвел вокруг пальца охранку, спланировав убийства и своего шефа Плеве, и великого князя Сергея Александровича. Он околпачил Боевую организацию, отправив на эшафот многих боевиков. Кредит доверия и кредит денежный он черпал разом из двух корыт.
Азеф многолик. Это и усердный, педантично точный в своих донесениях агент тайной политической полиции, и энергичный, расчетливый партийный практик, разоблаченный провокатор, и блюститель партийной чести, заботливый товарищ.
Образно выражаясь, это был гибрид шакала и вепря. «Зверь из бездны» в русской истории.
В 1869 г. в захолустном местечке Гродненской губернии в семье портного-еврея Фишеля Азефа родился сын. Родители назвали его Евно. Семья Азефов была большая: три сына и четыре дочери, из которых Евно был вторым. Жить было тяжело: нищета кругом была отчаянная, к каждому куску тянулось слишком много ртов. Когда молодому Азефу было пять лет, в погоне за лучшею жизнью выбрался из так называемой черты еврейской оседлости его отец. Семья переехала в Ростов-на-Дону. Глава семьи завел лавку. С трудом, выбиваясь из последних сил, Азеф-отец давал своим детям возможность учиться: сыновей он отдал в гимназию, которую Евно окончил около 1890 г. На дальнейшее средств не было. Несколько лет Евно Азеф перебивался мелкими заработками, перепробовав ряд профессий: давал уроки, был репортером маленькой местной газетки – «Донская пчела», служил писцом в какой-то конторе; наконец, пристроился по коммерческой части: стал мелким коммивояжером.
Хотя российские законы на каждом шагу напоминали Азефу о его национальной принадлежности, он равнодушно относился к своим соплеменникам, за исключением ближайших родственников. Он нежно заботился о матери, братья и сестры подолгу жили в его доме.
По общему мнению, он был малосимпатичным молодым человеком, а с возрастом его внешность становилась все хуже и хуже. Толстый, сутуловатый, выше среднего роста, ноги и руки маленькие, шея толстая, короткая. Лицо круглое, одутловатое, желто-смуглое; череп кверху суженный; волосы прямые, жесткие, обыкновенно коротко подстриженные; темный шатен. Лоб низкий, брови темные, внутренние концы слегка приподняты; глаза карие, слегка навыкате. Нос большой, приплюснутый, скулы выдаются, одно ухо оттопыренное; губы очень толстые и выпяченные, чувственные; нижняя часть лица слегка выдающаяся. Бороду обычно брил, усы носил подстриженными. Это объективные приметы, а вот и личная характеристика Е. Азефа.
Очевидица, видевшая его еще в 1898 г. в студенческой столовой, когда он со своей грузной фигурой, широко расставив ноги, стоял неподвижно