сотрудники здесь едят прямо за компьютерными столами. Но я не ропщу на свою работу. У меня есть вполне определенная цель: я коплю на образование.
Я мою пол шваброй, когда входит Хорхе. Он как сальное пятно в девственно-чистом сейчас рабочем помещении.
– Не забудь пройти медосмотр, слышала?
– Не пойду.
– Хорошо, но тогда…
Он изображает, как кому-то скручивают шею, и эта шея, по всей видимости, моя.
– Хочешь, я пойду с тобой?
Хорхе ведет себя так, будто он мой начальник, а я – будто он равный мне сотрудник, которого едва терпишь. Один из нас прав, и я совершенно уверена, что это я.
Тележка с принадлежностями для уборки упирается колесами в дверной порожек, и я, с силой толкнув, отправляю ее вперед.
– Думаю, сама справлюсь.
Отсюда я прямиком иду в женскую раздевалку, снимаю с себя рабочую одежду и бросаю ее в люк, ведущий, насколько мне известно, в прачечную. Свежевыстиранный комплект будет ждать меня к началу следующей смены. Повесив сумку на плечо, я иду к лифту, чтобы подняться на десятый этаж, где располагаются врачебные кабинеты.
Медосмотр нужно проходить два раза в год. Таков порядок в этой компании. Не пройдешь осмотр – не будет работы, а значит, и зарплаты, так что прощай, учеба в университете.
Доктор Скотт уже ждет. Стандартная последовательность мероприятий, которые я проходила уже трижды: измерение кровяного давления, веса, ЭКГ. Затем, взяв у меня кровь, он уносит пузырек и возвращается с новой иглой. И это не в первый раз.
– Все как всегда, – говорит он, – таков порядок.
Он закатывает мне рукав выше локтя, затем протирает спиртом небольшой участок кожи. Игла входит в мою руку как в масло.
– Не шевелитесь, – произносит дежурную фразу доктор Скотт, хотя я и так неподвижна, как статуя.
Боль словно паук, распространяющий свои невозможно длинные лапки в моем теле.
– Что за черт?
Я употребляю всю свою силу воли, чтобы не отдернуть руку.
– Что это такое? Жидкий огонь?
– Прививка от гриппа. Не шевелитесь. Уже почти все.
Он вытаскивает иглу.
– Готово. Вы знаете, что делать дальше.
Да, знаю. Ничего не делать в течение получаса, наблюдая, нет ли реакции. Пламя еще долго горит в моей руке после того, как доктор выбрасывает иглу в специальный контейнер.
– Правда, что это было?
– Прививка от гриппа, – повторяет он, будто упражняется в произношении этих слов. – Все обязаны ее сделать. Теперь можете идти.
Мое дыхание становится серией судорожных рывков. Веревка сжимает мне горло, давит в трахею. Удары сердца в груди заглушают все окружающие звуки.
– Где Лиза? – пытаюсь сказать я.
Веревка дергается, и мой рот открывается от удушья.
– Вопросы задаю я.
Акцент не американский и не британский, но, возможно, это ветер искажает мягкость гласных и четкость согласных.
Мои пальцы ощупывают веревку в поисках зазора,