напомнил им, что поддерживать рабочее место в безукоризненной чистоте – дело принципа, потому что именно там человек обретает себя и понимает, для чего родился на свет. Они расцеловали его на прощание и пожелали удачи в выполнении этого загадочного заказа. После долгих лет секретности и последних неудач у них наконец-то появился повод гордиться им.
Он взглянул на часы. Было уже семь вечера. Они появятся здесь с минуты на минуту. Он должен забыть незнакомца и фотографию. Это уже не имело никакого значения. Он не мог отвлекаться на пустяки. Внезапно Сурен пожалел, что вылил водку. Глоток спиртного помог бы ему успокоиться. Но вдруг они унюхали бы запах перегара? Лучше уж не пить совсем и понервничать немного – это покажет им, что он серьезно относится к порученному делу. Сурен потянулся за бутылкой кваса, безалкогольного напитка из перебродившего ржаного хлеба, – придется ограничиться им, ничего не поделаешь.
В спешке, терзаясь абстинентным синдромом, он опрокинул поддон с отливками букв. Тот свалился со стола, и заготовки со звоном рассыпались по полу.
Дзинь-дзинь.
Он оцепенел, не в силах пошевелиться. Куда-то подевались стены кабинета, и Сурен оказался в узком кирпичном коридоре, вдоль одной стороны которого тянулся ряд стальных дверей. Он помнил это место: тюрьма в Орле, где он служил охранником, когда началась Великая Отечественная война. Советская Армия отступала перед стремительно приближающимися немецкими войсками, он и его сослуживцы получили приказ ликвидировать заключенных, чтобы не оставлять нацистам сочувствующих им добровольцев. Под бомбами немецких Stukas[5] и под обстрелом Panzers[6] им предстояло решить головоломку – как за считанные минуты уничтожить сотни политических преступников, размещенных в двадцати камерах. Времени на расстрел или повешение уже не оставалось, и он предложил воспользоваться гранатами, бросая их по две штуки в каждую камеру. Он прошел в конец коридора, отворил маленькое зарешеченное окошко и забросил гранаты внутрь. Дзнинь-дзинь — покатились они по бетонному полу. Он с лязгом захлопнул окошко, чтобы заключенные не выбросили их наружу, и побежал по коридору, чтобы укрыться от взрыва, представляя, как люди бросаются к гранатам и пытаются ухватить их неловкими грязными пальцами и протолкнуть сквозь решетку маленького окна наружу.
Сурен зажал уши ладонями, словно это могло помочь ему избавиться от воспоминаний. Но звук становился все сильнее, громче и громче, и гранаты катились по бетонному полу одной камеры за другой.
Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь.
Он закричал:
– Хватит!
Отняв ладони от ушей, он вдруг понял, что кто-то стучит в дверь.
13 марта
Горло жертвы было изуродовано глубокими неровными разрезами. Выше или ниже того, что осталось от шеи мужчины, ран не было, и это создавало противоречие впечатление: то ли преступник впал в бешенство, то ли полностью