улетел, не бросивши ни одной бомбы.
В пятом часу дня мы решили пойти в штаб посовещаться о нашей дальнейшей судьбе. Когда же Орлов обратился ко мне за советом, не пойти ли и ему вместе с нами, я, к сожалению, ответил утвердительно.
На большой площади, у здания штаба, кишела огромная толпа. Снова в рядах повстанцев мелькнули подозрительные лица. То были, несомненно, представители той накипи, которая стала облипать в эти дни первоначальное, здоровое ядро, первые кадры восстания.
Вдруг от толпы отделилось несколько человек, которые окружили Орлова и с криками «кровопийца», «довольно сосал мужицкую кровь» и т. д. куда-то его потащили.
Раскаяние, что я дал Орлову такой неудачный совет, а может быть, и профессионально создавшаяся привычка правозаступничества толкнули меня на весьма опрометчивый шаг – я бросился вдогонку за Орловым, вступился за него. Начались угрозы по моему адресу. Но тут подоспели знакомые из штаба. Из толпы раздались возгласы – «да это из тех, что ехали к французам, это свои, они за нас». Очевидно, весть о делегации, поехавшей в Яссы, стала известной и широко распространилась в Триполье, в связи с нашим пребыванием.
Меня и Фещенко оставили в покое, Орлова же повели в здание штаба. Это уже было гарантией, что над ним не учинят, по крайней мере, самосуда. И я уже не жалел о том, что вмешался в это дело.
Штаб должен был считаться с толпою и продержал Орлова довольно долго в заточении. О его освобождении я узнал значительно позже, в Киеве, от него самого.
Наступившая ночь оказалась самой тяжелой, самой страшной частью нашего злополучного путешествия. Около 10 часов вечера в квартиру Половинчиков ввалились три пьяных солдата и потребовали от нас всех предъявления документов. Особенно долго они рассматривали почему-то мой паспорт. В конце концов они заявили, что заберут его. Тогда Фещенко-Чоповский прикрикнул на них и потребовал в свою очередь от них предъявления ордера от штаба на предмет проверки документов. Солдаты несколько смутились, паспорта моего не взяли, но, уходя, заявили, что еще возвратятся… У меня мелькнула мысль о том, не пало ли на меня подозрение в прикосновенности к истории с пароходами. Имя моего отца было в течение 50 лет связано с днепровским пароходством, как бывшего пароходовладельца и засим бессменного директора пароходных обществ. Я также состоял одно время юрисконсультом пароходных обществ… Час от часу становилось не легче…
Наше положение было безвыходное. Усадьба Половинчика находилась довольно далеко от штаба. Мирное население уже спало, выйти из дому было весьма опасно, так как можно было попасть в руки таких же самочинствующих буянов и грабителей.
Вдруг послышалось, что к нашей усадьбе подъехал экипаж или телега. Оказалось, что приехал из Обухова наш знакомый офицер, которого направили на ночлег к Половинчику. Это спасло нас от большой, уже нависавшей опасности. Не успели мы раздеться и лечь, как раздался сильный стук в двери. Пьяные солдаты, согласно своим угрозам, вернулись для продолжения