этого, что Директория поездке не будет препятствовать. Во время беседы часто раздавались телефонные звонки. Аппарат висел в том же вагоне, Винниченко лично подходил на все вызовы. Каждый раз он делился с нами поступавшими сообщениями о взятии той или иной позиции или деревни. Сражения шли уже около Жулян, в 12 верстах от Киева. «На днях возьмем Киев, – обратился к нам Винниченко, – оставайтесь с нами, все равно вы наши будущие министры». В мягкой форме, но решительно мы отклонили это предложение, верные постановлению нашей партии и нашему личному решению не принимать прямого, активного участия в восстании.
Возможно, что мы сделали тогда большую, непоправимую ошибку. Быть может, следовало остаться с Директорией и помочь этим смелым, отважным людям в их трудном, опасном деле, а главное – повлиять на них и не допустить того бесконечного «равнения налево», которое началось вскоре после этой нашей встречи.
Трудно и даже невозможно сейчас разрешить этот вопрос…
Из наличного состава Директории говорил все время один Винниченко. С Швецом я тогда впервые познакомился. С Андриевским я встречался раньше в консультации киевских присяжных поверенных и в судебных заседаниях, но знал его очень мало. В качестве присяжного поверенного он не приковывал к себе внимания. Его считали специалистом по крестьянским земельным делам. Выглядел он всегда угрюмо и неприветливо. Но за этой угрюмостью и нелюдимостью чувствовался сильный и упорный характер.
Наоборот, профессор Швец производил впечатление добродушного и прямого человека. Но сразу же было ясно, что ни он, ни Андриевский не являются движущей пружиною восстания. Душою восстания были Винниченко и Петлюра. В ту минуту, в Фастове, Винниченко держал еще все нити в своих руках, он был еще тогда подлинный вождь движения. А вся исполнительная часть лежала на бывшем в тот день на фронте Петлюре. Это ощущалось нами и в ставке, несмотря на его отсутствие.
Выяснилось, что до Одессы уже нельзя было пробраться, так как где-то под Бирзулою шли бои с какими-то полками, оставшимися верными гетману. Точно нельзя было разобраться, какие это были части, но мы уразумели, что о поездке в Одессу во всяком случае нечего и думать.
Что же касается пути на Яссы (через Волочиск), то он оказался свободным.
Фещенко-Чоповский и я решили возвратиться в Киев. Я предложил маршрут на Васильков – Триполье, имея в виду, что по Днепру еще накануне беспрепятственно ходили пароходы и что мы проберемся из Триполья на пароходе в Киев.
В ставке еще не знали, что как раз в этот день повстанцы приостановили пароходное сообщение с Киевом, причем Триполье и было тем пунктом, где все пароходы, идущие как снизу, вверх по течению, по направлению в Киев, так и из Киева, задерживались и дальше не пропускались.
Нам изготовили бумагу о свободном пропуске через всю полосу восстания. Второпях мы не сообразили, что необходимо взять два отдельных пропуска… Словно два каторжника, прикованные друг к другу общей цепью, мы