и согласилась оставить в городе Лоту, надеялась, что она с помощью Ликопа заложит новое царство и много преуспеет в жизни без шести заветов. «Женщина всегда остается женщиной, – думала Годейра, – ее так создали сами боги, и противиться этому не следует. Может, потому и погубила город Великая Ипполита, что поняла – женщине воевать не следует. Ее удел – материнство». Особенно хорошо это поняла царица, когда потеряла дочь Кадмею. Она до сих пор не могла прийти в себя от горя, тоски и страданий – образ милой девочки всегда стоял перед ее глазами. Годейра завидовала Лоте и в последнее время все чаще и чаще думала: «Вот приедем в степи, найду какого-нибудь мужчину, желательно бы царя, ведь есть у скифов цари, не могут такие огромные народы жить без царей, заведу от него дочь, и будет мне и любовь и опора в жизни».
Молодое женское тело, несмотря на жестокость жизни, просило по ночам ласки, чего раньше в Фермоскире от агапевессы до агапевессы не случалось. Она знала средь своих подруг одного мужчину – Бакида, но и он вел свою пятерку триер и на корабле царицы не появлялся, о том, что взят новый пленник, она не знала. Царица раньше Атоссы решила сделать остановку и освежить женщин купанием. Люди совсем измучились, к тому же, кончилась пресная вода. Годейра ждала упреков, но Атосса тоже убрала весла, и царица успокоилась.
И вот это приглашение на Совет…
Совет начался, как и было задумано, ровно через час. Левкон и Арсиноя решили не посрамить щедрость боспорских царей и выставили на палубе чуть ли не все запасы еды и вина. Гостей набралось около сорока, если не считать служанок Атоссы, которые сновали по палубе, разносили еду и питье. Левкон уже знал, что амазонки едят и пьют молча, и потому ждал, когда заговорит Атосса. И она заговорила:
– Дочери Фермоскиры! Царь Боспора Левкон великодушный собрал нас на этой палубе посередине Меотиды, плененных морем, бедами и несчастьями, чтобы помочь нам советом и участием в наших судьбах. Он советует не идти в Кромы, а остановить наш выбор на Синдике, которая расположена недалеко и совсем в другой стороне. Я согласна с царем Боспора. Если мне позволят Совет и царица, я возьму триеру, посажу туда храмовых амазонок, встану в устье реки Кубахи, в гавани…
– Тирамбо, – подсказал Перисад.
– …А оттуда поеду на корабле Левкона, к синдскому царю Гекатею на поклон. Все наездницы соберутся под рукой царицы, а гоплитки под властью Беаты могут ехать куда им угодно.
– Мы пойдем в Кромы! – произнесла Годейра резко.
– В Кромы[7]– как эхо повторил Бакид. – Давно же договорились.
– А я вам не советую, – властно произнес Левкон. Он захмелел и решение быть мягким на Совете позабылось.
– Я все-таки поеду к царским скифам! – упрямо повторяла Годейра.
– Позволь, великая царица Фермоскиры, заметить…
– Кто ты?
– Это Перисад, мой сборщик налогов, – ответил Левкон. – Он помог вам проскочить безнаказанно наш пролив.
– Ну, заметь, – царица не привыкла выслушивать мужчин.
– Этот