ему уходить, пока тот снова не принялся выяснить причины его отсутствия. Хотя, чего ему бояться? Отсутствовал он законно, по болезни.
Правда, в Одессу он выехал без разрешения. Да и то, как на все это дело посмотреть. Его рапорт со справкой лежал на столе…
– Владимир Владимирович, – Жека нашел Ильина в орг-моб отделе, – я на ВДК, посмотрю, как ВДП проводят…
– Иди-иди, Евгений Павлович, прогуляйся. И легкие свои заодно проветри. А то ты надышал в кабинете, что не продохнуть, – ядовито подметил Ильин, тонко намекая на его похмельное состояние.
Не ответив, Малахов развернулся и вышел. Учуял-таки, черт! Да и как тут и на самом-то деле не учуять. Сам он чувствует, что разит, как от винной бочки. И голова у него невыносимо трещит. Организм самым настоятельным образом требовал очередной дозы. Привык к допингу родимый, без оного зелья уже не может жить.
– Сколько в той жизни осталось… – хмыкнул подполковник.
Махнув рукой, Жека свернул с дороги, ведущей на воздушно-десантный комплекс. Никуда от него воздушно-десантная подготовка не денется. Вышел он в город через второе КПП и скорым пружинистым шагом направился к кафе «Мечта». Давно Малахов замечал за собой, что почему-то именно в ту сторону ноги несут его охотнее, чем куда-либо. Сами летят и дороги туда не спрашивают.
Зашел он в небольшую пристройку к панельной пятиэтажке. Когда в кафе не приди, вечно тут народ толчется. Выходит, что это сейчас в стране самый прибыльный бизнес. Всяк свою последнюю копейку сюда несет. И он, чего уж тут стесняться, не исключение.
– Девушка, мне, пожалуйста… – Малахов заказал себе сто грамм.
Не отходя от кассы, он выпил, ловко подцепил кусочек соленого огурчика, улыбнулся приветливой продавщице и вышел. Вдохнул всей грудью свежий воздух, и в глазах забегали искорки. Или от ударившего в глаза яркого света, или же кровяное давление начало играть…
– С утра тяпнул – весь день в радость… – веско резюмировал он.
И пяти минут не прошло, как он намного бодрее шагал на ВДК. На душе на какое-то время стало легче. Давно поселившаяся где-то внутри тревога временно отступила, рассеялась, распылилась по всем уголкам.
Неотступное чувство вины, постоянно преследующее его, вины непонятно, за что и перед кем, хоть ненамного, но притупилось.
Что тут только и ни говорил бы он в свое оправдание – налицо все последствия неоправданно неумеренного потребления им спиртного.
И сам он прекрасно знал, что именно оно, а ничто другое, медленно и уверенно разрушало психику. Происходило постепенное привыкание к тому самому бодрящему чувству, что лишь на малое время приходит после очередного вливания. Но оно, к сожалению, быстро исчезает, и снова наступают неизбежная депрессия и полный упадок сил.
Снова становилось плохо, страшно, тревожно. Непомерно тяжелым грузом начинало давить чувство вины. И всю процедуру приходилось повторять, жить без допинга стало невмоготу.
– Идут