пожертвует сына богам властелин,
Должен коснуться нож детского нежного чрева,
Крови хотят пересохшие земли равнин!»
44
Вмиг просветлели угрюмые злобные лица,
Люди услышали ветра полёт в небесах,
С лёгкой усмешкой взирала на мужа царица —
Блеск серебра засверкал у царя в волосах!
Белое облако резало синь небосвода,
Гнал его северный ветер сюда, в Орхомен.
Но оставалось незримым оно для народа
Из-за высоких, обзор заслоняющих стен.
45
«Это неправда! Не слушайте их горожане! —
Царь возопил, – нет на сыне тяжёлой вины!»
«В жертву царевича! – громко кричали пейзане. —
Вымрет иначе весь бедный народ до весны!»
Эти слова привели всех людей в возбужденье.
«К склону горы отнесите его!» – крикнул жрец.
Мачеха вывела Фрикса толпе в угожденье,
Следом и Гелла покинула, плача, дворец.
46
Встретило пылью идущих бесплодное поле —
В этом году не росла на равнине трава.
Царь шёл в толпе, но без разума, силы и воли,
Краем хламиды[10] прикрыта была голова.
Вскоре народ оказался на склоне пологом,
Спешно на камень уложен жрецами юнец.
«Боги! Пускай будет жертва царя эпилогом
Всем нашим бедам!» – промолвил с надеждою жрец.
47
Люди желали увидеть триумф ритуала,
Жрец попытался вложить в руку царскую нож,
Бедный отец не желал наступленья финала,
И поразила его неуёмная дрожь.
Гелла к отцу подбежала: «Не жертвуй, не надо!
Это – мой брат, пусть со мною останется он!
Ты, мой отец, испугался голодного «стада»,
Разве нас ценишь ты меньше, чем Ино и трон?»
48
Вырвала девочка нож из дрожащей десницы:
«С братом уйду, вас оставив с фиванским «добром»!
Будешь всю жизнь ты рабом финикийской царицы…»
Гневную речь оборвал оглушительный гром.
Плотное облако пало на землю туманом,
Гелла разрезала быстро на брате ремни,
Удивлены были оба возникшим бараном —
Золотом шкура сверкала, как в небе огни.
49
Дети услышали голос прекрасной Нефелы:
«Этот баран унесёт вас из чуждой земли,
И не достанут на небе ни копья, ни стрелы,
Выше, чем вы, полетят лишь одни журавли».
Впрыгнули брат и сестра на широкую спину,
Стал подниматься уверенно в небо баран,
С двойственным чувством покинули дети равнину —
Ими оставлены смерть, и родитель-тиран…
50
Страх пережили, упавшие наземь пейзане:
Облако, гром в ясный день, ослепляющий свет,
Дети властителя на златорунном баране
Ввысь улетели, и в небе растаял их след.
Двинулась молча большая толпа к Орхомену,
Детскую кровь не узрев на большом валуне,
Здесь, в одиночестве, понял царь ложь и