А я не большой любитель их отдавать.
– За солнце, звезды, океаны и все деревья я готов подумать, – отвечаю я, будучи уверен, что она ни за что не согласится. Джуд знает, как сильно я хочу солнце с деревьями. Мы с ней делим мир с пяти лет. И я сейчас круто ее уделываю – я впервые близок к мировому господству.
– Ты шутишь? – говорит она, распрямляясь. Меня бесит, что она так растет. Словно ее вытягивают по ночам. – Ноа, у меня же тогда ничего, кроме цветов, не останется.
Ну и ладно, думаю я. Она никогда не согласится. Все решено, но нет.
Джуд протягивает руку, берет альбом и смотрит на портрет, словно ждет, что англичанин с ней заговорит.
– Ладно, – говорит она. – Деревья, звезды, океаны. Пусть.
– Джуд, и солнце.
– Ладно. – Она меня совершенно удивляет. – Я отдам тебе солнце.
– У меня же теперь почти все! – отвечаю я. – Ты спятила!
– Зато у меня есть он. – Она аккуратно вырывает лист из альбома, к счастью, не замечая, что под ним, уходит с ним к кровати и садится.
– А ты нового соседа видел? – интересуется Джуд. – Он совсем звезданутый.
Я опускаю взгляд в альбом, из которого этот звезданутый рвется в комнату буйством красок.
– Он носит зеленую шляпу с пером. Какой отстой, – говорит она и мерзко жужжаще смеется, недавно так начала, – ага, он даже страннее тебя. – На этом она смолкает. Я жду, когда она из этой осы опять превратится в мою сестру, в такую, какой была раньше. – Ну, ладно, наверное, не страннее тебя.
Я разворачиваюсь. У нее на лбу взад-вперед качаются антенны. Она сейчас зажалит меня до смерти.
– Страннее тебя не бывает.
Я видел в одной передаче, что малазийские муравьи, почуяв угрозу, самовозгораются. Они выжидают, когда враг (например, оса) подберется достаточно близко, и взрываются ядовитой бомбой.
– Ноа, ну я не знаю. Бззз. Бззз. Бззз.
Вот разошлась. Я начинаю обратный отсчет, чтобы взорваться. Десять, девять, восемь, семь…
– Тебе вот обязательно, бззз, бззз, бззз, быть таким — все время? Это… – Она не заканчивает.
– Что? – уточняю я, ломая пастель напополам, словно чью-то шею.
Сестра вскидывает руки:
– Мне за тебя неловко, ясно?
– Я хотя бы не изменил себе.
– И что это означает? – Она еще больше уходит в оборону. – Со мной все нормально. Ничего плохого нет в том, чтобы завести друзей. Помимо тебя.
– У меня тоже есть другие друзья, – отвечаю я, глядя в альбом.
– Да, и кто же? С кем ты дружишь? Воображаемые не в счет. И нарисованные.
Шесть, пять, четыре… чего я не знаю, так это умирают ли малазийские муравьи сами в процессе уничтожения врагов.
– Ну, например с новым соседом, – говорю я, засовываю руку в карман и сжимаю в пальцах его камень. – И он нормальный! – Хотя нет, конечно. У него полон чемодан камней.
– С ним? Ну конечно, – отвечает сестра. – И как его зовут, этого твоего друга?
С этим проблемка.
– Так я и думала, – бросает Джуд.
Я