Зозуля, выбираясь из-за стола. – А где же их собственный доктор?
– Не пошел в рейс, – ответил Константин Константинович, пробираясь следом. – Сослался на семейные обстоятельства. Если у Черноскула серьезная поломатость, пусть радуется, что и наш эскулап не сбежал, как намеревался, в «валютный» рейс с морагентщиками.
Баркентины сблизились на расстояние, безопасное для рангоута.
Капитан «Галактики» Бакшеев, высокий и худой, похожий на унылую цаплю в черном плаще и с рупором в руках, повторил то же самое: у Черноскула сложный перелом, присылайте врача.
– Ну, нет у них врача, так шлюпки на месте! – злился старпом. – Моряки и курсанты из того же помола. Так почему это мы – и то, и другое?
– Как вам не стыдно?! – взвился Зозуля. – В такую минуту! Там же товарищ Черноскул! Где ваш гуманизм и человеколюбие, наконец!
– Так и я о том же – о флотской взаимовыручке, – усмехнулся старпом.
– Иван Федорыч, – обратился к нему капитан, – третий номер на воду. Гребцов возьмешь самых опытных. Сам пойдешь с ними.
– А почему не Зозуля? Горит желанием лично наложить шину, а то и отдать свою ногу. Уже побежал одеваться.
– Зозуля, если пожелает, пойдет пассажиром, а командовать будешь ты. Заодно и узнаешь, как там и что. Главное, зачем Черноскула из удобного кабинета понесло в море. И когда? Осенью! Ну, давай, с Богом, как говорится.
Шлюпка уже плясала у борта. Гребцы заняли места. Зозуля, экипированный, как положено, по погоде и в спасательном нагруднике, осторожно перебрался через фальшборт на привальный брус и был принят курсантами «дубликатом бесценного груза». Старцев спустился последним, и шлюпка отвалила, с трудом преодолевая какую-то сотню метров, что разделяла оба судна. Капитан, убедившись, что экспедиция благополучно добралась до «Галактики», а гребцы, старпом и Зозуля оказались на ее палубе, спустился в радиорубку.
Маркони курил и что-то писал в журнале.
– Зря, Константиныч, ты позволил нашему прыщу пойти к Черноскулу, – сказал радист, закрывая журнал. – Он очень и очень не любит тебя, как, впрочем, всех нас, но он метит в замы к Черноскулу, имея для этого достаточные основания.
– Ну и что? Зозуля с палубы, нам полегше.
– А будет ли легче? Сейчас много говорят, что одну из баркентин пора списать и отдать – недаром, само собой! – под кабак Общепиту. Зозуля, по тем же слухам, ратует за то, чтобы продали «Эклиптику». Возможно, в пику тебе. Вот и делай вывод.
– До этого еще далеко.
– Не скажи!
– Нас ли, их ли или другую баркентину спишут – всё равно, – вздохнул капитан. – Вот прижмут к ногтю, тогда и будем чесаться, а сейчас… Я буду у себя, если появятся новости с «Галактики». Отдохну чуток. Наши методисты дали циркулярно хороший совет: «У рыбака закон простой: люби работу и покой».
Он прошел в каюту, но не прилег, как собирался, а достал папку