их от суда и ответственности, то уже бессильно защитить от позора. Они очутились в положении того толстовского (Алексей Толстой) генерала, который на пар‹адном› приеме очутился без штанов. Они очутились в таком виде на открытом месте, где их видит вся страна. И никто, никто не может прикрыть их наготу…[1]
Генерал Батюшин тоже сильно скомпрометирован этим делом. Он получил особые полномочия по надзору за банками, и оказалось, что в руках этого военного генерала, представителя специфически сильной власти, – комиссия стала очагом шантажа. Мануйлов действовал в согласии с каким-то пом‹ощником› прис‹яжного› пов‹еренного› Логвинским (кажется, брат военного члена комиссии), у которого в связи с делом Мануйлова произведен обыск, и он «освобожден от обязанности члена комиссии». Оказывается, что этот «член ком‹иссии› по особому надзору за банками» недавно приобрел в Москве дом за 300 т‹ысяч›. Другой член той же комиссии, полк‹овник› Резанов… назначен во Владивосток. Говорят, что все дела, возбужденные комиссией ген‹ерала› Батюшина, передаются для дальнейшего расслед‹ования› гражданским властям[2].
26 февр‹аля›
В Петрограде числа с 23-го – беспорядки. Об этом говорят в Думе, но в газетах подробностей нет. Дело идет очевидно на почве голодания; хвосты у булочных и полный беспорядок в продовольствии столицы.
1 марта
Дума распущена до апреля. Протопопов сваливает вину на Петр‹оградскую› гор‹одскую› думу и предписывает «принять меры». Лелянов22 отвечает, что гор‹одское› самоуправление заготовило более 1–1 Ґ милл. пудов ржаной муки, но градоначальник и администрация предписали поставить запасы для фронта. Льется кровь.
Из письма:[3] «Бледные сами по себе фигура и чувства не обязательно должны давать бледное изображение. Уж чего тусклее фигура Акакия Акакиевича у Гоголя. Но изображение этой тусклой фигуры врезывается так‹им› ярким пятном в память читателя! Это показывает, что трагедия самой тусклой жизни может быть в изображении чрезвычайно яркой, оставаясь в то же время вполне правдивой».
3 марта
Приезжие из Петрограда и Харькова сообщили, еще 1 марта, что в Петрограде – переворот: 26-го последовал указ о роспуске Гос‹ударственной› думы. Дума не разошлась. Пришли известия, даже напечат‹анные› в газетах, что Дума избрала 12 уполномоченных, в число которых вошли представители блока и крайних левых партий. По общим рассказам – это временное правительство. Были большие столкновения. Войска по большей части перешли на сторону Гос‹ударственной› думы. В «Южном крае» напечатано обращение Родзянко23, призывающее к продолжению работы для фронта, – и письмо харьк‹овского› гор‹одского› головы к населению того же рода. На жел‹езных› дорогах получено письмо Родзянко с обращением к жел‹езнодорожным› служащим: «от вас родина ждет не только усил‹енной› работы, но подвига». Мин‹истр› путей сообщения