Это урочище «на старом городище» было в районе Самотеки.[41]
В итоге мы вправе утверждать, что Ходаковскому русская археология обязана целым направлением исследований, успешно развивающимся до сих пор. Многие положения статей 1818–1820 годов не выдержали испытания временем, но намеченное там направление осталось. Это и есть самое ценное в науке. «Ученый – не тот, кто дает нужные ответы, а тот, кто ставит нужные вопросы» – удачно сказал однажды французский этнолог Клод Леви-Стросс. Ответы специалистов представляют собой абсолютную истину в последней инстанции лишь в случаях, касающихся сугубых частностей. Археологи могут раз и навсегда решить, что какой-то тип орудий раньше другого, а такие-то горшки характерны только для одного четко очерченного региона. Но большие проблемы – происхождение человека или происхождение славян – окончательно решены быть не могут. Над ними будут работать еще поколения наших преемников. В этой работе им пригодятся сотни мелких частных наблюдений, сделанных предшественниками, тысячи фактов, добытых ими, но важнее того и другого мысли – идеи, направления поисков. Ходаковский в этой сфере себя и проявил.
Могут возникнуть сомнения иного рода: а почему, собственно, мы говорим о Ходаковском как о представителе русской науки? Ведь по национальности он был поляк и первую статью напечатал на польском языке. В развитие русской культуры вносили свой вклад и люди, родившиеся за рубежом. Итальянцы Б. Растрелли, Д. Кваренги и О. Бове стали русскими архитекторами, немцы П. С. Паллас и К. М. Бэр – русскими учеными, французы Ш. Дидло и М. Петипа – классиками русской хореографии. Проблему раннего славянства Ходаковский исследовал в Центральной России, собирая материалы о древностях в Новгородской, Тверской, Московской губерниях, а не в Царстве Польском. Как мы помним, католическая Варшава оттолкнула его, возмутившись интересом историка к язычеству, а в Москве и Петербурге определенную поддержку он получил. Из пяти статей, вышедших при жизни автора, четыре написаны по-русски. На том же языке составлены и записи, изданные посмертно. Пополнялась картотека городищ с помощью многих любителей старины. По Псковской губернии сведения сообщал митрополит Евгений Болховитинов, по Харьковской – В. Н. Каразин. К сожалению, мы не знаем, кто указал Ходаковскому на городища Подмосковья (кроме случая с Дьяковым). Так или иначе, труд его в значительной мере коллективный, созданный в русле русской науки.
Но то, что археологические памятники ранних славян первым принялся искать именно поляк, было вполне закономерно. В конце XVIII – начале XIX века целая плеяда польской интеллигенции вдохновлялась идеей: «Наша родина лежит в могиле. Мы… должны трудиться над тем, чтобы сбросить наваленный над нею холм и извлечь лежащий под ним пепел Феникса – нашего отечества» (слова историка Иоахима Лелевеля, сказанные им еще студентом в 1800 году).[42] Передовые круги русского общества думали не столько о прошлом, сколько о будущем. Но они внимательно следили