вещей, сделанные крестьянами в этом районе.[37] Публикация показывает, как тщательно готовил «Историю государства Российского» Карамзин, и каким авторитетом пользовался Калайдович у своих коллег.
Увы, ни отдел «словесность», ни модные картинки не спасли журнал. Издатель прогорел. В этот трудный период душевная болезнь вновь завладела им. В 1828 году он получил отставку и жалкую пенсию, а в 1832 – в возрасте сорока лет скончался. Могила его на Ваганьковском кладбище затеряна, как и могила Ходаковского в Тверской губернии. Имя Калайдовича не забыто. Историки, особенно специалисты по источниковедению и археографии, всегда произносят его с большим уважением.
Читатели, интересующиеся прошлым Москвы, могут спросить: а где жили Ходаковский и Калайдович? Относительно первого ничего сказать не могу. Адреса второго указаны его биографом П. А. Бессоновым. После войны 1812 года молодой историк жил у своего учителя М. Т. Каченовского «у Пимена в Ратниках», в 1813–1814 годах – на Пятницкой улице в доме Матвеева, в 1814– в казенной квартире Университетского благородного пансиона на Тверской, после заточения в Николо-Песношском монастыре – сперва в отстроенном доме отца, «у Рождества в Палашах», потом на Мясницкой, против церкви Евпла, в доме купца Свешникова, затем на Глебовском подворье, на Плющихе в приходе Смоленской церкви и, наконец, вплоть до смерти – в Столовом переулке (на месте нынешнего дома № 5).[38]
Приведенными сведениями исчерпывается то, что мы знаем о начале археологического изучения Москвы и Подмосковья. Начало, как видим, весьма скромное. У Ходаковского – два года кратких экскурсий в окрестностях города и выездов в ближайшие уезды. У Калайдовича – недельная поездка с осмотром нескольких памятников по дороге из Москвы в Рязань и однодневные раскопки в Микулине. Да и вообще оба они занимались историей совсем недолго, менее десяти лет каждый.
Не исключаю, что все рассказанное вызовет у кого-нибудь недоуменные вопросы: а стоит ли изображать Ходаковского основоположником славяно-русской археологии? Ведь научная подготовка его была слабой, а построения оказались ошибочными. Городища вовсе не языческие святилища, и далеко не все они раннеславянские. Дьяковское и Кунцевское возникли в начале железного века, когда славяне в Подмосковье еще не жили. Валы и рвы в Звенигороде, Дмитрове, Радонеже, Микулине относятся, напротив, не к долетописной эпохе, а к развитому средневековью, времени русских феодальных княжеств. Калайдович, опровергая Ходаковского, тоже не сказал чего-либо существенного. В народе на городища искони смотрели как на остатки укрепленных поселков. Значит, после долгих споров ученые пришли к самоочевидному выводу, опрометчиво отвергнутому в начале. Круг замкнулся.
Нет, такое рассуждение было бы неправильным. Нужно различать эмпирические знания и научное исследование. В каком-либо глухом углу вы встретите порой неграмотного старика, помнящего десятки названий местных растений. Заезжий молодой биолог может не знать все эти