боем. Они с Сергеем приводят домой к Никитину проституток, и пока занимались с ними – никитинская жена повесилась в ванной.
Осень 1993 года. Противостояние Ельцина и Верховного Совета. Обстановка в Москве тревожная. ОМОН получает приказ: окружить Белый дом.
«Первые дни дежурства наши у Белого дома проходили мирно, без приключений, потом переругивания с толпой нас стали раздражать. Даже Никитин не выдержал, перестал ерничать. Когда особенно допекли выкриками: фашисты! Слуги Сиона! Враги русского народа! – Никитин бросил нам:
– Пошли погоняем! – И двинулся на толпу, прикрываясь щитом и поигрывая дубинкой».
Сергей все больше проникается психологией Никитина, ему нравится вседозволенность, нравится быть независимым и сильным.
«Когда толпа собралась возле нас, мы выдавили ее от Белого дома к метро „Баррикадная“, окружили там и потешились. Резвились, как хотели. Было это после обеда, во время которого мы под сухой паек раздавили по бутылке водки на двоих. Помню, попытались зажать меня у киоска трое крепких парней, попытались отнять щит. Одному, помнится, он в черной шапке был, я врезал в переносицу так. что шапка его взлетела чуть ли не на киоск, а сам он рухнул, как чурбак. Нос проломил я ему точно. Второму, в дубленке, который успел ухватиться за щит и тянул его к себе, я двинул углом щита в зубы, рассек. Он рыкнул окровавленной пастью, а я его сверху еще дубинкой примочил так, что он сел на асфальт в грязную лужу. А третий, шустрый, похожий на голодную крысу, успел врезать мне ногой по коленке. Целил, гад, в пах. Ну, ногой так ногой! Этого я взял в пинки. Сшиб и по ребрам, по ребрам, по почкам, да еще дубинкой по башке добавлял. Он скукожился, сжался, закрыл голову руками. Когда я отходил от него, он так и остался валяться в мусоре у киоска. Разогретый, я погнал шерстить дубинкой налево и направо. И весело так, весело, чуть ли не с присвистом! Как жуки расползлись коммуняки. Не заметил я, как влетел в вестибюль метро. Там тоже поработал, остановиться не мог».
У Солженицына, например, рядовой человек только как жертва существующего режима. Алешкин пошел гораздо дальше: показал простого человека Сергея не только как жертву, но и как опору этого режима.
Далее Алешкин рисует механику провокаций. Власть, идущая против народа, может победить только при помощи лжи, обмана и насилия.
В этих сценах также можно увидеть, как легко и просто народ обмануть. Никитин и его сослуживцы выступают в роли провокаторов, и небезуспешно.
«Никитин открыл дверь машины, высунулся наружу и кричал:
– По машинам! В Останкино!..»
«Все идет по сценарию, – говорит он. – Там, – Никитин показал пальцем вверх, – больше всего боялись, что Руцкой не купится. Самое страшное было бы, если бы он не призвал народ брать мэрию и Останкино… Вот тогда бы Ельцин задницу почесал. А теперь от парламента пух и перья полетят…»
При всем при том, Никитин не испытывает абсолютно никакого уважения к нынешней