сам не свой, наверное, устал с дороги, вот и нервничает, – оправдывалась Луиза.
Мариэль тем временен был за порогом дома. Он сразу направился к скамейке, предполагая, что там найдёт Элен. Сердце его после всего случившегося билось ещё сильнее. Ему снова показалось, что Элен на свои вопросы, кроме несвязных фраз, от него не услышит ни единого вразумительного ответа.
Он действительно нашёл девушку, сидящей на той самой скамейке; она что-то старательно вывязывала крючком. Как только она услышала шаги, подняла голову и, увидев Мариэля, с улыбкою тихо сказала:
– Ах, это вы, Мариэль…
Положительная аура, царившая вокруг девушки, словно передалась молодому человеку, даруя его душе спокойствие.
– Знаете, Элен, когда я шёл сюда, я думал, что не смогу вам и слова сказать.
– Почему?
– От волнения.
– А что вас так огорчило?.. Я спрашиваю потому, что вы выглядите немного огорчённым.
– Да так.… А что у вас в руках, Элен? – не отвечая на её вопрос, спросил Мариэль.
Она развернула кусочек белого батиста и подала его собеседнику. В руках юноши очутился платок с изящными вышитыми белыми цветами и ручной работы кружевом.
– Как красиво!
– Вам нравится? А мама говорит, что грубо и неаккуратно…
«Снова эта женщина!.. Она вообще хоть раз в жизни похвалила свою дочь? Уверен, что нет: она хвалит только саму себя, да и то боится недооценить.»
– А мне кажется, что это очень нежная и тонкая работа и очень аккуратная, – словно он сейчас возражал матери Элен, говорил Мариэль, отдавая платок обратно.
– Мариэль, а разве там ещё не пьют чай, раз вы пришли сюда?
– Если там не позволяют находиться вам, то и я не хочу оставаться…
– Отчего вы полагаете, что мне не позволили… я просто сама…
– Не говорите больше ничего, – специально перебил молодой человек, пристально посмотрев Элен в глаза, – я знаю истинную причину вашего ухода.
– Но так вы не попробуете торт…
– К чёрту торт!.. – выпалил он, но тут же опомнился, – простите, я знаю, что вы его приготовили, и я бы с удовольствием его попробовал, но я не желаю сидеть рядом с…
Он не договорил, но Элен поняла, что речь шла о её матери; она печально вздохнула и ничего не ответила.
– Если хотите, то я могу предложить вам эти печенья, – она взяла стоявшую рядом корзинку и протянула её юноше. – Угощайтесь, пожалуйста, я испекла их для вас…
– Элен, скажите, почему вы так добры ко мне? – вдруг спросил он, испытывающе глядя на девушку. – Ведь вы меня так мало знаете… а может, я совсем не такой на самом деле?
– Если бы вы были не таким, каким я вас знаю, вы бы не сказали сейчас этого.
Слова девушки были произнесены так искренне, что это застало врасплох Мариэля, он не знал, как на них можно возразить. «Элен, моя милая Элен, – подумал он, – но ты так и не ответила на мой вопрос: почему?» Он вертел в руках свою тетрадь; почему он таскал эту ненавистную ему тетрадь всюду за собой, он и сам толком не знал. Он только