пантомиму, то пластично шагая на месте, то вдруг, словно наталкиваясь на невидимые стены начинал метаться по плоскости экрана. То разыгрывались сцены из какого-то китайского уличного шествия, где несколько человек передвигали вдоль экрана огромного дракона. Во всем этом не было никакой системы, отдельные группы теней действовали совершенно вразнобой, и создавали на экране бестолковую сутолоку. От всей этой мельтешни у Андрея зарябило в глазах, но совершенно неожиданно в голове снова начало складываться импровизационное стихотворение, и он почувствовал непреодолимую потребность прочитать это стихотворение вслух, что он тут же и сделал. Стихотворение, как и его предыдущие импровизации были не совсем о том, что он видел, а скорее отражало его желание чтобы белая ночь, изрядно ему надоевшая, сменилась бархатным августовским вечером, наполненным шорохами, светлячками, темными парковыми аллеями, желтыми фонариками и влюбленными парами.
Гондола скользила по глади канала,
К причалу сбегались прозрачные тени,
Казалось, мелодия где-то звучала
И вроде бы кто-то кривлялся на сцене.
Затем этот Некто в асбестовой маске,
В ермолке Пьеро и плаще Арлекина
Умчался на резвой скрипучей коляске
Туда, где мелькала средь ив Коломбина.
Все стихло. Ладья под шестом гондольера
Ныряла сквозь низкие мутные арки,
А рядом в проеме прибрежного сквера
Таращился сумрак, тревожный и маркий.
Казалось, неслышно открылись ворота,
И статный привратник с мерцающей свечкой
Манил из подземного гулкого грота
Очнувшихся после сиесты беспечной.
Затем (не сменилась и первая стража)
Он выпустил в мир мотыльков миллионы,
Что в мареве быстро густеющей сажи
Забавно кружились у бледной колонны.
Как будто безмолвные хрупкие души
На час посетили родимые земли
И тщетно пытались, порядок нарушив,
Средь окон найти позабытые семьи.
Пока Андрей занимался этим странным декламированием, неизвестно для кого, неизвестно зачем, у него держалось четкое ощущение, что произносит заклинание, которое должно произвести какое-то волшебное действо в окружающем мире.
«Ну, вот и сценарий, – догадался Андрей, произнеся последнюю строчку. – Хотя, какой же это сценарий? Тут, собственно, ничего не происходит, ни вереницы действующих лиц, ни событий – декадентское символическое стихотворение не может быть сценарием, тут проза нужна. С другой стороны, если бы меня романом осенило, мне что, пришлось бы его несколько дней тут зачитывать? Нет, видимо эта импровизация и есть заклинание, только почему-то здешние аборигены назвали его сценарием, другой вопрос, зачем это им надо… Ну, что ж, я тут как никак Король,