она искусно владеет острогой и сетью. Она умеет дышать сквозь речной ил и прыгать с дерева на дерево. Я ничего этого не умею, и ты тоже. Мне боги дали зеленые сны, а тебе… ты можешь намного превзойти меня, Бран. Ты крылатый волк, и никто не знает, как далеко и как высоко ты способен летать… если тебя кто-нибудь этому научит. Как я могу помочь тебе овладеть даром, который мне непонятен? У нас на Перешейке помнят Первых Людей и Детей Леса, которые были их друзьями… но многое забыто напрочь, и многого мы не узнаем никогда.
– Если мы останемся здесь и никого не потревожим, – сказала Мира, взяв Брана за руку, – ты будешь в безопасности до конца войны, но научиться сможешь только тому, чему способен научить тебя брат – а ты слышал, что он сказал. Если мы уйдем отсюда, чтобы поискать пристанища в Последнем Очаге или за Стеной, нас могут схватить. Ты только мальчик, я знаю, но еще и наш принц, сын нашего лорда и наследник нашего короля. Мы поклялись тебе в верности землей и водой, бронзой и железом, льдом и огнем. Дар твой, Бран, и риск тоже твой. Поэтому выбор, мне думается, тоже должен быть за тобой. Мы твои слуги – приказывай. По крайней мере в этом случае, – усмехнулась она.
– И вы сделаете, как я скажу? Правда?
– Правда, мой принц, так что подумай как следует.
Бран попытался рассуждать так, как, возможно, рассуждал бы отец. Дядья Большого Джона Амбера, Хозер Смерть Шлюхам и Морс Воронье Мясо, – люди буйные, но вроде бы преданные. И Карстарки тоже. Кархолд – сильный замок, отец всегда так говорил. У Амберов или Карстарков он будет в безопасности…
Они могут также отправиться на юг, к лорду Мандерли. В Винтерфелле тот много смеялся и никогда не смотрел на Брана жалостливо, как другие лорды. Замок Сервин ближе, чем Белая Гавань, но мейстер Ловин сказал, что Клей Сервин убит. Может быть, Амберы, Карстарки и Мандерли тоже мертвы – кто знает. И если его, Брана, схватят островитяне или Бастард Болтонский, он тоже умрет.
Можно еще остаться здесь, в Развалюхе, – тогда их никто не найдет, и он останется жив. Но калекой быть не перестанет.
Бран поймал себя на том, что плачет, и сказал себе: «Глупый сопляк. Куда бы ты ни отправился, в Кархолд, Белую Гавань или Сероводье, ты все равно будешь калекой». Он сжал кулаки и сказал:
– Я хочу летать. Ведите меня к вороне.
Давос
Когда он поднялся на палубу, позади таял длинный мыс Дрифтмарк, а впереди вставал из моря Драконий Камень. Бледно-серая струйка дыма поднималась в небо с вершины его горы. Драконова гора нынче утром неспокойна – если это не костер, на котором Мелисандра сжигает кого-то еще.
Мелисандра не покидала его мыслей, пока «Плясунья Шайяла» шла через Черноводный залив и Глотку, лавируя против встречного ветра. Огонь, горящий на сторожевой башне Острого мыса на конце Крюка Масси, напомнил ему рубин у нее на шее, а красные облака на утренней и вечерней заре вызывали в памяти шелк и атлас ее платьев.
Она ждет его на Драконьем Камне во всей своей красе и силе, со своим богом, своими тенями и его королем. Давос всегда думал, что красная жрица предана