в первом часу ночи, никого и ничего не боясь. Ужасно не услышать впредь потрясающих рассказов об Эрмитаже и впечатлениях от книги Герцена «Былое и думы», которую он никогда не собирался до этого читать. Ничто теперь не заманит его из дома в столь поздний час.
Самолет приземлился в десять вечера, а около двенадцати несчастный философ чудом попал в пустой двухместный номер гостиницы «Ленинград». Принял душ и лег спать в свежую постель почти с наслаждением. Он тут же заснул. Сон не был тревожным и беспокойным впервые за последние дни. Утром встал в хорошем настроении от предвкушения знакомства с великим городом, которым бредила она. Номер уютный, стены украшены полосами коричневого дерева, в углу телевизор, на столе телефон. Жаль, что некуда позвонить. Из окна видна «Аврора» в заснеженном льду Невы. Когда оделся и открыл дверь, увидел двух пожилых женщин, замыкающих дверь напротив. Они оживленно говорили по-английски. «Господи, куда я попал,» – подумал он.
Он вышел на набережную, не зная с чего начать, все было одинаково незнакомо. Ноги сами понесли его вдоль Невы, пока не оказался перед Зимним дворцом. Именно таким он видел его на цветных открытках. Даже дух захватило. Увидел дверь, в которую все входили, прочитал на вывеске слово «Эрмитаж» и устремился внутрь. Беломраморный вестибюль поверг его в трепет.
Он переходил из зала в зал, пораженный красотой, и предчувствовал что-то необычное. Останавливался то у одной, то у другой группы с экскурсоводом, выбирая, кто рассказывает о живописи интереснее.
Неожиданно в одном из залов, где висит полотно «Пытка апостола Петра», увидел Юлю. Он почувствовал, что бледнеет от волнения, и подошел к ней.
– Здравствуй, Юлечка, – сказал он и виновато улыбнулся. Она секунду размышляла, потом улыбнулась растерянно и ответила на приветствие, посмотрев на часы.
Он вдруг с новой силой ощутил прилив если не любви к ней, то нежности и ностальгии. Единственным спасением, а, может быть, просто минутной слабостью было уйти с проходящей мимо группой экскурсантов, которыми оказались англичане. Меньше всего он хотел показаться навязчивым. Но через минуту его потянуло назад, однако, в том зале ее группы уже не было. Прошел еще несколько залов, но так и не смог ее найти. На стенах мелькали ставшие неинтересными и ненужными полуобнаженные мученики, графини, купидоны, огромных размеров натуралистические композиции из жертв кулинарии. Впрочем, он сам не мог понять, зачем бросился ее искать. Чего еще он ждал? Что нового мог сказать или услышать? Трезво поразмыслив, заставил себя направиться к выходу.
Выйдя из Эрмитажа и немного поколебавшись, зашагал по набережной Невы к гостинице. Почти не встречались прохожие. Вечерело, было сыро и мглисто. Лучшая обстановка для томящейся болью души.
Только вечером следующего дня в его номер поселили нового жителя. Им оказался пожилой солидный мужчина, профессор из Москвы, прилетевший на семинар по электронике. У него был