любила его.
Необычное выражение – не горе – появилось на лице мисс Браун. Она некоторое время молчала, но потом мы увидели, что её губы пытаются что-то произнести, потом услышали: «Папа, мама, Гарри, Арчи». Затем, кажется, новая мысль промелькнула в её угасающем сознании: – Но ты остаешься одна, Джесси!
Я помню, как мисс Джесси молчала, слезы градом покатились по её щекам при этих словах, и сначала она ничего не могла сказать, потом крепко сжала руки, вскинула их и, ни к кому не обращаясь, сказала:
– Пусть Господь поразил меня, я все равно верую и надеюсь.
Последние несколько минут перед концом мисс Браун лежала тихо и спокойно, не жалуясь и не ропща.
После этой второй смерти мисс Дженкинс настояла, чтобы мисс Джесси осталась у неё и не возвращалась в обезлюдевший дом, который, как мы потом узнали от мисс Джесси, необходимо сдать другим людям, потому что у неё не было средств платить за него. Мы прикинули её доходы, она располагала не многим более двадцати фунтов в год кроме тех денег, которые выручит в будущем за продажу дома.
– Я умею хорошо шить, – сказала мисс Джесси, – и мне нравится ухаживать за больными, я также думаю, что могла бы управляться с домом, если бы кто-нибудь взял меня экономкой, или я могла бы пойти в лавку продавщицей, если у них будет терпение научить меня.
Мисс Дженкинс сердито воскликнула, что она ничего этого не должна делать и что «кое-кто забыл, что носит звание дочери капитана». Примерно через час после того, как она принесла мисс Джесси чашку тонко измельчённых корней маранты и стояла около неё, как драгун, до тех пор, пока не была закончена последняя ложка, мисс Дженкинс исчезла. Мисс Джесси начала рассказывать мне кое-что о планах, которые строили мисс Дженкинс и мисс Матти для неё, равнодушно говоря о прошедших днях, поинтересовалась у меня, не знаю ли я, сколько времени прошло. Мы обе испугались, когда вновь появилась мисс Дженкинс и застала нас плачущими. Я забеспокоилась, как бы она не рассердилась, потому что часто говорила: «Плач мешает пищеварению», – но она, напротив, была необычно возбуждена и суетилась вокруг нас, не говоря ничего. Наконец она сказала:
– Я так сильно взволнована – нет, совсем не так сильно, – не обращайте на меня внимания, дорогая мисс Джесси, я очень сильно удивлена, у меня был посетитель, которого вы когда-то знали, моя дорогая.
Мисс Джесси побледнела, затем кровь прилила к её лицу, она порозовела и напряжённо смотрела на мисс Дженкинс.
– Джентльмен, моя дорогая, который хочет знать, пожелаете ли вы его видеть.
– Да? Нет, – запнулась мисс Джесси.
– Вот его карточка, – сказала мисс Дженкинс, подавая её мисс Джесси; пока она рассматривала карточку, мисс Дженкинс подмигивала мне со странным выражением лица, её губы произносили какое-то длинное предложение, из которого я, конечно, не могла понять ни слова.
– Может он войти? – спросила наконец мисс Дженкинс.
– О, да!