Шмидт испугалась, и Пуаро бросил на своего друга осуждающий взгляд.
– Это вполне естественно, – сказал он. – Проводнику приходится ночью отвечать на звонки. А вы не помните, из какого купе он выходил?
– Оно было где-то в середине вагона, месье. Через две-три двери от купе мадам княгини.
– Ах вот как! Расскажите нам подробно, где и как это случилось.
– Проводник чуть не врезался в меня, месье. Это было, когда я шла с пледом из своего купе в купе княгини.
– А он вышел из купе и почти врезался в вас? И в каком же направлении он шел?
– Навстречу мне, месье. Он извинился и прошел дальше по коридору в сторону вагона-ресторана. Зазвонил звонок, но мне кажется, проводник не обратил на него внимания. – Она замолчала, а потом продолжила: – Я ничего не понимаю. Как это он мог…
Голос сыщика звучал успокаивающе.
– Это просто вопрос времени, – объяснил он, – и того, что он делал в тот момент. У бедняги проводника была, по-видимому, нелегкая ночь. Сначала он поднял вас, а потом ему пришлось отвечать на вызовы.
– Но это был не тот проводник, который поднял меня, месье. Это был другой…
– Ах, другой! А вы его раньше видели?
– Нет, месье.
– Ах вот как! А как вам кажется, узнаете вы его, если увидите?
– Думаю, что да, месье.
Пуаро что-то прошептал на ухо месье Буку. Тот встал и, подойдя к двери, отдал какое-то распоряжение. Сыщик же продолжил свои вопросы в прежней ненавязчивой, дружеской манере.
– Вы когда-нибудь были в Америке, фрау Шмидт?
– Никогда, месье. Должно быть, это прекрасная страна.
– Может быть, вы слышали, кем в действительности был убитый мужчина и что он был виновен в смерти маленькой девочки?
– Да, я слышала, месье. Это просто извращенная мерзость. Бог не должен позволять такому случаться. Мы в Германии не так извращены.
Глаза женщины наполнились слезами – был затронут ее материнский инстинкт.
– Да, мерзопакостное преступление, – серьезно произнес Пуаро.
Он вытащил из кармана лоскуток батиста и протянул его женщине:
– Это не ваш платок, фрау Шмидт?
– Ну что вы! Конечно нет! Это не мой.
– Понимаете, здесь виден инициал Х. Вот я и подумал…
– Ну что вы, месье. Это платок настоящей дамы. Очень дорогой и расшит вручную. Почти наверняка из Парижа.
– Если это не ваш, то, может быть, вы знаете чей?
– Я? Нет, месье!
Из всех троих слушавших только Пуаро заметил в ее голосе некоторое колебание.
Месье Бук зашептал что-то ему в ухо. Сыщик кивнул и обратился к женщине:
– Сейчас сюда войдут три проводника. Будьте так добры, скажите нам, с которым из них вы столкнулись, когда несли плед вашей хозяйке.
Вошли трое мужчин – Пьер Мишель, крупный блондин, проводник вагона Афины – Париж, и коренастый, тучный проводник бухарестского вагона.
Хильдегарда Шмидт только взглянула на них и немедленно отрицательно покачала головой.
– Нет, месье, – сказала она. – Вчера ночью я не видела никого из этих мужчин.
– Но