которых он отлично умел пользоваться, постоянно был начеку. Волосы, посеребренные сединой, оставались густыми, их природную непокорность не могла окончательно усмирить даже дорогая стрижка, что добавляло ему привлекательности, намекая на неукротимую индивидуальность, не имеющую ничего общего с унылым общепринятым представлением о мужской красоте.
Перегнувшись через стол, он пристально посмотрел на нее, серые глаза потеплели от сочувствия. Ничего не стоившее ему профессиональное сострадание пробудило в ней неприязнь. Но играл он свою роль отменно. Она чуть ли не ждала, что он сейчас скажет: «Мы сделали все, что могли, все, что в человеческих силах», потом одернула себя: возможно, его сострадание и искренно. Она с трудом поборола искушение остаться при прежнем мнении о нем как о красивом и опытном соблазнителе из бульварного романа. Нет, каков бы он ни был, он не так прост. Никто не прост настолько. К тому же, следует отдать ему должное, он известен как прекрасный гинеколог, знающий свое дело и работающий на совесть.
Когда Хьюго учился в Бейллиоле[8], Стивен Лампарт был его ближайшим другом. В те времена он ей нравился, и отчасти прежняя расположенность помимо ее воли сохранилась и теперь. Леди Урсула даже не очень осознавала ее, просто чувство было неотъемлемо от воспоминаний о прогулках под солнцем в Порт-Медоу, о веселых завтраках в комнате Хьюго, о годах, исполненных надежд и обещаний. Стивен был смышленым, миловидным, честолюбивым мальчиком из мелкобуржуазной семьи, приятным, занятным, умевшим войти в ту компанию, которая ему была нужна, благодаря своему внешнему виду и остроумию, при этом он ловко скрывал даже намек на честолюбие. Хьюго, сын графской дочери и баронета, воин, отмеченный наградами, обладатель громкого имени и наследник того, что осталось от денег Бероунов, несомненно, был в этом дуэте фигурой привилегированной. Леди Урсула только сейчас впервые задумалась: не испытывал ли Стивен неприязни не только к Хьюго, но и ко всей семье и не уходило ли последовавшее предательство корнями в застарелую зависть?
– Мы должны безотлагательно обсудить две вещи, – сказала она, – потому что потом может не оказаться ни времени, ни возможности. Наверное, мне с самого начала следует сказать, что я пригласила вас вовсе не для того, чтобы уличать свою сноху в супружеской неверности. Не мне критиковать чью бы то ни было интимную жизнь.
Серые глаза насторожились.
– Как мудро с вашей стороны, – заметил он. – Не многие из нас способны на такое.
– Но мой сын убит, – продолжала она, – и полиции скоро все станет известно, если уже не стало. Мне-то известно.
– Простите, но вы уверены? Единственное, что Барбара сообщила мне, позвонив сегодня утром, – это что полиция нашла тела Пола и этого бродяги… – он сделал паузу, – с ранами на шеях.
– Их шеи были перерезаны. И у того, и у другого. И несмотря на тактичную осторожность, с какой мне эта новость была преподнесена, я догадываюсь,