смеется он.
– Жалко, – говорю я. – А кто-то и не попадет. Зря промучается целый день.
– И мне жалко, – говорит он. – Но ничего не поделаешь. Наш народ не накопил опыта переживания страданий. Поэтому все повторяется. Поэтому люди охотно соглашаются работать на жаре и бесплатно, целый день. За одну только маленькую надежду попасть в кадр. То есть в бессмертие.
– Позвольте! – Я возмущен. – Как это «не накопил опыт переживания»? Да наш народ столько пережил, на пять других народов хватит!
– Возможно, я неточно выразился, – говорит он. – Хотя нет! Я совершенно точно выразился! Наш народ страшно страдал. Опыт страданий есть. Но опыта переживания страданий – нет. Переживание – это осознание, осмысление, стремление понять, почему и зачем всё было. Пережить – значит, заново через свою душу пропустить и понять свои страдания. Вот этого нет. Совсем нет. Вместо этого говорят: «Не будем ворошить прошлое!» И снова идут, куда позвали. Неизвестно зачем. Режиссер получит славу. Сценариста отругают. Меня похлопают по плечу. Актерам хорошо заплатят. А про них никто не вспомнит. Разве что снова похвалят режиссера, что хорошо подобрал типажи…
Я гляжу на сосредоточенно-веселые, красиво загримированные лица людей в массовке, я вижу тщательно затрепанные пиджаки и платья, и мне так тоскливо становится от этих вопросов – накопил опыт переживания? не накопил? – что я просыпаюсь.
Южный поток
За соседним столиком начался небольшой скандал. Негромкая, но злая перепалка. Вся компания – дорого и модно одетые мужчины и женщины – пыталась что-то внушить молодой, очень красивой и, по всему видно, своенравной девушке. Она резко пожала плечами и опрокинула свой бокал. Вино полилось на скатерть. Сидевший рядом мужчина вскочил из-за стола, чтоб не закапаться, махнул рукой официанту. Тот прибежал с полотенцем, а мужчина, что-то сказав девушке, покровительственно засмеялся.
Она встала, взяла свою тарелку и пересела за другой столик.
Вся компания сделала вид, что не обращает на нее внимания.
Петров наблюдал за этой сценой из угла. Он сидел и ужинал в одиночестве. Потому что сегодня он крепко поссорился с женой, с дочерью и с мужем дочери. А также с братом и его женой, потому что они позвонили и стали его поучать – сначала брат, а потом невестка, то есть жена брата. Петров сказал им что-то резкое, нажал отбой, еще раз накричал на жену и дочь, обозвал зятя «не мужиком» и вышел, хлопнув дверью.
Никого из приятелей не было дома. А кто был – был занят. Петров проехал по городу из конца в конец, а потом решил – да пошли они все к черту! – посидеть в хорошем ресторане.
И вот, значит, он увидел, как красивая девушка, явно поссорившись со своими друзьями, отсела за соседний столик. Она была совсем молодая, но Петров подумал, что ничего, всё нормально. Она сидела и ковыряла вилкой в тарелке, но не ела. И ничего не пила, потому что было нечего. Свой-то бокал она бросила на стол! А встать и взять с общего стола другой бокал ей, наверное, гордость