благодарность.
Андрианов и Куцый засмеялись, и один из них сказал:
– А за то, что часы электронные у начальника штаба украл, что объявите?
Найденов вспомнил неприятную историю месячной давности, когда из кабинета начальника штаба полка в обеденный перерыв пропали часы. В штабе в это время никого не было, рядом с кабинетом на первом посту стоял часовой, как раз Костров. Ответить ребятам на этот вопрос он не успел, звякнул полевой телефон на столе. Звонил часовой со входа в президентский дворец.
– Коробочкин с проверкой идет…
– Ну-ка, порядок навести, проверка идет, – Найденов махнул рукой, давая понять, что беседа окончена. Наскоро плеснув в железную кружку кипятку, он сыпанул из жестяной банки растворимого кофе и, выскребя остатки сгущенного молока, все размешал. Попробовал, слегка обжегся, поставил кружку на стол и вышел в коридор.
– Ну-ка, Боря, подклей это, – сказал Найденов Загорному, который брызгал водой из ведра на бетонный пол, чтобы прибить пыль.
– Что?
– Вот это, – Найденов показал пальцем на слегка оторвавшийся уголок плаката, на котором была изображена смена часовых. Бумажный плакат был наклеен на фанерный лист.
– Где ж я клей возьму?
– Если бы у меня был клей, я бы сам приклеил, – раздраженно ответил Найденов.
Из комнаты бодрствующей смены с довольной улыбкой вышел Тарасов. Он ободряюще похлопал Борю по плечу, подошел к полке, на которой были разложены туалетные принадлежности личного состава караула, взял чей-то тюбик зубной пасты и, выразительно глянув на Найденова, выдавленной пастой приклеил оторвавшийся бумажный лоскуток.
– Учись жизни, Боря, пока я жив, – настоятельно сказал Тарасов.
Куцый, через дверь видевший сцену в коридоре, засмеялся:
– Справедливость торжествует!
– На обломках нашей молодой жизни… – буркнул в поддержку Андрианов, но Найденов этого уже не слышал, он шел навстречу появившемуся секретарю партийного комитета майору Коробочкину.
– Впустили меня почему? – вместо ответа на рапорт спросил Коробочкин.
– Видел, как Митрохин в штабе на вас допуск выписывал.
Коробочкин кивнул головой, взял со стола план партийно-политической работы в карауле, прочел его, поднял голову, увидел Тарасова и подозвал его к себе.
– Кто комсгрупорг караула?
– Гирин.
– Твоя фамилия?
– Тарасов.
– С кем соревнуешься?
– С Загорным.
– Гм… Все бьет… Ну ладно, – Коробочкин лукаво прищурился и, склонив голову набок, спросил: – А скажите-ка, что запрещается часовому?
Тарасов бодро затарабанил статью из устава гарнизонной и караульной служб:
– Часовому запрещается есть, пить, курить, справлять естественные надобности…
– Стоп!!! А потеть – естественная надобность?
– Да… – растерянно ответил Тарасов.
– Значит, нельзя потеть на посту?
– Выходит,