этого делать! Не думайте! Не разрешайте себе долго думать об одном и том же! Разговаривайте друг с другом хотя бы, неважно, на какую тему!
Камень, задействовавший очередную громадную ступеньку, был найден Андреем. После того как мы спрыгнули вниз, я понял, о чём были предостережения бродяги. Панический ужас захватил всё мое сознание без остатка. У меня затряслись руки, сначала лицо, а затем всё тело покрылись потом, но обо всём этом я не знал, потому что был без остатка поглощён другим чувством. Страх полностью овладел моим сознанием, точнее, не тот страх, который знаком нам с детства, а другое, такое же, по сути, но гораздо более сильное по своей силе чувство. Мне казалось, что мы сейчас полетим вниз, упадём, или я сам, помимо своей воли подбегу к краю и сорвусь в пасть пропасти… Чувство безысходной концентрированной тоски наслаивалось на этот сильный страх, соединяясь в своём эффекте с всё возрастающей паникой.
Это длилось несколько секунд, за которые я пережил маленькую смерть и прочувствовал до самого дна понятие «видеть жизнь в чёрном свете». Затем, так же неожиданно, как и нахлынуло, наваждение стало слабеть. Я с жадностью задышал полной грудью. Сердце в груди противно колотилось, никак не попадая в ритм.
– О Боже! О Господи, помоги же мне! – едва слышно прошептала девочка рядом со мной.
Я понял, что Аглая сейчас испытывает то же, что я только что пережил. Я схватил руку девочки, сжал её и зашептал на ухо:
– Сейчас пройдёт! Потерпи! Потерпи немножечко, ещё совсем чуть-чуть…
Фельдшер обняла подростка. Через короткий промежуток времени её, так же как и меня, отпустило. Через два камня стало плохо Александру Юрьевичу. Это было страшнее всего, потому что у майора было слабое сердце. Аглая что-то принялась шептать себе под нос.
– Что ты шепчешь? – спросила её Илюшина, в то время как Лиханов с Павловым поддерживали нашего лидера.
– Слова молитвы… – смутилась та.
– Тогда, пожалуйста, громче и заново, – попросила фельдшер. – Мне кажется, от этого становится легче.
– Хорошо, – согласилась девочка и начала заново: – Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится…
От молитвы действительно стало как-то немножечко легче: невидимый чёрный пресс, который сдавливал всех нас, немного отступил.
– Всё, – сказал Воронин. – Отпустило.
– Выпейте! – протянула Аня ему таблетки.
– Быстрее! – зашипел бродяга, – нельзя останавливаться!
– Может быть, зажжём факел? – спросила Илюшина.
– Какой к лешему факел?! – рассердился проводник. – Вперёд!
Сопровождаемые молитвами девочки, без остановок мы добрались до пола. Какое нам для этого пришлось преодолеть пространство, страшно даже вспоминать. Внизу было что-то вроде мостовой или даже набережной, выложенной из камня. Немного впереди она превращалась в готический каменный мост, пересекавший лавовую реку. По сторонам я приметил несколько человеческих