приходишь ты усталый,
Не в себе, спал плохо прошлой ночью,
А она потерлась, помурчала,
Рада, думаешь? Нет, просто кушать хочет.
И всегда, хоть в будни, в выходной ли,
Утром, когда сон чудесный снится,
Как комар, становится назойлива,
Что приходится лишь встать и покориться.
Если в доме кошка изначально,
Есть места, ей облюбованы давно,
Выбирать она их будет неслучайно —
Там, где выше, где теплее, где окно.
Бегает, задрав пушистый хвост,
И играет с тем, что подвернется,
Глядя на нее, любой нарост
Негатива или боли рассосется.
Согласитесь, сидя в мягком кресле,
Голову откинув на подушку,
На душе вдруг полегчает, если
Кошку мнешь, как мягкую игрушку…
Крот
Дима копал уже второй час. Он вскопал одну грядку, она была очень длинной. Попадались какие-то корни, которые приходилось выдирать, но он справился. Сейчас нужно было вскопать еще одну и все, можно ехать домой. Дома в холодильнике стояла пара пива, еще водочки немного осталось – красота. Дима постучал штыком лопаты по стволу рядом растущей яблони, чтобы сбить налипшую землю, и подошел к следующей грядке. «Да, работы много, но если постараться, за часик управлюсь», – подумал он и с остервенением воткнул лопату в землю.
Приехать на дачу в Синявино его попросила мама. Она сказала, что нужно вскопать пару грядок перед зимой, чтобы почва лучше дышала.
На дворе был конец сентября. Небо сплошь затянуто тучами, с утра моросил мелкий дождик, но к полудню прекратился. Листья на деревьях только начали желтеть, еще даже не опадали, но в воздухе чувствовалась осень. Температура была градусов пять, но Дима изрядно вспотел, трудясь над первой грядкой, и останавливаться не собирался. «Сейчас все закончу и домой, к пиву…»
Работа шла споро. Он практически вскопал полгрядки, когда лопата наткнулась на что-то твердое, да не просто твердое, а металлическое, потому что раздался характерный звук: «дзынь». Дима вытащил лопату, посмотрел на нее, потом снова воткнул в землю. «Дзынь» – раздалось снова.
– Что за хрень, – сказал он вслух, – может, мина?!.
Во время Великой Отечественной войны здесь были ожесточенные бои, и люди до сих пор находили у себя на участках отголоски этих страшных дней – то каску дырявую, наполовину сгнившую, то снаряд неразорвавшийся. Дима помнил, как этим летом приезжали эмчеэсники, огородили участок неподалеку и никого не подпускали. Соседи потом сказали, что бомбу какую-то нашли. А в прошлом году, говорили, пацаны пошли в лес, разожгли костер и подорвались. Видно, мина старая была в земле, а они на ней как раз костер и запалили. Пошли в лес пятеро, а вернулись три с половиной. Одного сразу разорвало, а другой без ноги остался, еле дотащили.
Дима отставил лопату, опустился на колени и принялся разгребать землю руками. Скоро показалось что-то блестящее, округлое, он начал рыть быстрее, но осторожнее, собирая землю в горсти и откидывая в сторону. Результатом