одеты в черное, как ты, и учатся у таких, как Цфасман. Беги оттуда, пока не поздно. Твой раввин – колдун, чернокнижник. И он дает тебе фальшивую гемару. Каждое слово там – ложь. Когда ты и твоя шейда учитесь вместе, в Цфате болеют дети, молоко скисает, не успев простоять и часа на кухне, чистые яблоки, принесенные с рынка, вдруг начинают кишеть червями.
– Как вы можете доказать правдивость ваших слов? – спросил я. Старуха явно была не в себе.
– Да очень просто. Мужчины и женщины не учатся вместе. Ни в одной ешиве мира. Знаешь, почему? Не потому, что парни и девушки влюбляются друг в друга во время занятий. Уж я-то знаю. Я родилась в этой стране и училась в сионистской школе, где все ученики, что парни, что девчонки, ходили в шортах и готовились стать бойцами Хаганы. Влюблялись ли мы в парней? Да, но не в своих. К своим мы относились как к братьям.
– Женщины и мужчины не учатся вместе, – продолжала старуха, – потому что у них головы устроены по-разному. А если тебя обучает женщина, ты видишь мир ее глазами. Это все равно, что увидеть его в кривом зеркале. Хотя неизвестно еще, чье зеркало кривое – мужское или женское. Но настоящие раввины не разрешают своим дочерям обучать парней, даже если это гениальная дочь. А Цфасман – колдун, колдун и чернокнижник, и его дочь – демон. Беги отсюда, я тебя предупредила.
– Странно все это, – пробормотал я, – почему он не сделал мужского демона? Почему оставил ключ к разгадке?
– Колдуны да черти всегда прокалываются на какой-нибудь мелочи, – сказала старуха, – для точного соблюдения закона нужно чистое сердце.
Я чувствовал, что схожу с ума, и свихнусь окончательно, пока сам не увижу, кто сидит в полутемной комнате за гипсовой перегородкой, и шуршит ли это существо длинной юбкой или черными крылами демона. Но как это сделать? Конечно, можно позаимствовать из инструментария реба Элиягу тоненькое сверло и просверлить дырочку в перегородке. А вдруг она старая и рыхлая, как любая другая цфатская стена? Сверло, даже тонкое, разворотит дырищу, которую мне же придется замазывать новым гипсом. Будет заметно. Меня тут же разоблачат. Нет, не годится.
И тут я вспомнил мои оптические приборы, милые сердцу линзы и зеркала. У того же торговца, который рассказывал о больной девушке Рахели, я приобрел зеркальце-книжку. Женщины носят такие в сумочках. Если раскрыть зеркальце под нужным углом, то одна его половинка схватит образ таинственной учительницы, отразит на другую, а оттуда швырнет на третье зеркало – на моей стороне комнаты. Надо только установить зеркала в правильных местах. Под потоком комнаты тянулись деревянные балки, опутанные электропроводкой. К такой балке я и собирался прикрепить два первых зеркала. Но как заставить их поворачиваться в нужном направлении, менять угол разворота книжки? Я купил в магазине игрушек радиоуправляемую машинку, содрал с нее пластиковую оболочку, а нутро соединил с шарнирами зеркала-книжки. Я долго возился с пультом управления, чтобы добиться его бесшумной