На плечах, спинах, попах или ногах почти у всех татушки, большие или поменьше. Все они похожи на попугаев из сумасшедшего птичника. Пора смываться!
Внезапно я ощущаю на себе чей-то взгляд. О нет… Не слишком ли много впечатлений для одного вечера?
Наконец я его замечаю. Он сидит в углу у бара, и его лицо частично скрыто за рядами висящих бокалов и пивных кружек. Робко улыбается мне. Неужели и на этой убогой танцплощадке не все нахалы? Он не похож на других. Не знаю, чем он меня привлекает, но его взгляд останавливает меня и велит остаться еще хоть на минутку. Вечер был отвратителен – возможно, хотя бы окончание его станет приятным.
– Одно красное, пожалуйста, – быстро заказываю у бармена вино. Не могу же я просто так стоять и пялиться на мужчину! Закуриваю сигарету, хотя дыма здесь и без того хватает, и по-прежнему не знаю, куда деть руки.
У него удивительные глаза. Их даже не назвать черными – они искрятся, будто пылающие угли в печи. Итальянец он, что ли, или латиноамериканец?
Он поднимается с места. Неужели уходит?! Но нет, он идет в мою сторону. У меня перехватывает дыхание.
– Привьет! – Красивый мужчина, говорящий со странным акцентом, пытается перекричать музыку. Я была права, он иностранец!
– Hi! – отвечаю растерянно, краснея до корней волос и опуская глаза. Все-таки английский я, хоть и не слишком старательно, учу с детства.
– Тебье не скучно? – спрашивает он.
– Ну… немного. Вообще-то, я уже удираю.
– А ты здьесь одна?
«Ой, одна-одинешенька», – отвечаю мысленно и печально вздыхаю.
– Я потеряла свою компанию, – неуверенно говорю. – Приятели… где-то там…
Он улыбается – не до ушей, а тонко. Одет с иголочки, вид какой-то нездешний. А ведь мы в дрянном задымленном клубе, вокруг по танцполу скачут толпы визжащих придурков. И уже почти полночь.
– Можно тебья проводить? – тихо спрашивает он, помолчав. – Ой, забыл. Меня зовут Ахмед. Ахмед Салими.
– А я думала, что ты итальянец, – слегка разочарованно вздыхаю я.
– Увы, нет, – ехидно отвечает он. – Всего лишь араб. Всего лишь ливиец.
– Не хотела тебя обидеть, – быстро говорю я. – Просто я иначе представляла себе араба. Знаешь, из книг, из фильмов… Я никогда не бывала в твоих краях…
– Из «Тысячи и одной ночи» и школьных историй о средневековых завоеваниях? Представляла себе бравого всадника с тюрбаном на голове и кинжалом в руке? С тех времен кое-что изменилось. – В его голосе слышен упрек. – Как насчет более современного образа?
– Я не интересуюсь политикой, – пытаюсь успокоить его. – Все это болтовня для любителей сенсаций. Меня это вообще не касается.
Наступает неприятная пауза.
– Интересно, а бедуины в белых одеждах по-прежнему ездят по пустыне на верблюдах? Или уже вымерли? – я силюсь пошутить, чтобы разрядить обстановку.
– Дитя мое, – говорит он с очень серьезным выражением лица и наклоняется прямо