чтобы заглушить звон мира со всем его горем и страданиями, Ричард бежит прочь – отправляется на верховую прогулку или к любовнице. Или отгораживается от мира своей жестокостью».
Не только Альруне не было места в его сердце, он никого не впускал в свою душу. Люби он другую – и он оказался бы не чужд сочувствия и понимания. Он бы не засмеялся, когда ему признались в любви.
Альруна смотрела на свои руки, ощущая не только стыд, но и боль. Она не глядела на Ричарда, как и он на нее, и даже не заметила, что отряд остановился. Они и так двигались довольно медленно, их задерживали бастерны. Теперь же все замерли на месте. Арфаст перехватил поводья Альруны и остановил ее лошадь.
– Что случилось? – Девушка удивленно подняла голову.
Она не знала, слышал ли Арфаст ее признание Ричарду. Если и так, виду он не подавал. Сейчас юноша казался напряженным, он смотрел не на Альруну, а на двух всадников, появившихся вдали. Вначале Альруна обратила внимание на их шлемы, а уже потом – на мечи. Они выглядели не как норманны, а как… франки.
Девушка вздрогнула. Только что она злилась на Ричарда, теперь же ей хотелось броситься к нему, закрыть его своим телом, защитить от этих воинов.
Впрочем, тут было достаточно мужчин, способных уберечь своего герцога. Они обнажили оружие, готовясь к бою.
Два всадника неспешно подъехали поближе. Они понимали, что отряд превосходит их числом, и не бросались в бой. Хотя, возможно, дело было не в их нежелании жертвовать собой в героической схватке. Может быть, они приехали с миром.
Арфаст склонился к Альруне.
– Ты должна сейчас быть в Руане, прясть гобелены… В безопасности.
Девушка решительно покачала головой.
– Я знаю, вы все считаете меня сумасшедшей, но…
– Я никогда не говорил, что не верю в твой вещий сон.
То, что Арфаст признал ее правоту, сделало обиду на высмеявшего ее Ричарда еще горше. Альруна хотела что-то сказать в ответ, но Арфаст зажал ей рот ладонью – всадники приблизились настолько, что с ними можно было поговорить. Они сообщили авангарду отряда, кто они и зачем прибыли сюда. Затем их пропустили к Ричарду.
Альруна слышала отдельные имена – Тибо Плут, Бруно, Герберга, король Лотарь. Но мужчины стояли довольно далеко, и она не разобрала, что они рассказывают. Ричард же все прекрасно понял. Он уже не смеялся. Вся кровь отлила от его лица.
Поспешно осадив коня, он что-то сказал своим спутникам. И вновь Альруна не различила его слов, но весь отряд развернулся, повинуясь приказу герцога.
– Что… что случилось?
Никто не ответил ей, но все пришпорили своих коней. Арфаст не отпускал поводья ее лошади. Часть отряда осталась у бастерн, ведь повозки замедлили бы продвижение Ричарда.
Альруна была уверена, что это бегство, а не просто возвращение домой, и дело было не столько в скорости, сколько в выражении лиц всех мужчин вокруг.
Они доскакали до реки, перешли ее вброд в том же месте, где и утром, и только потом позволили