подтверждения личным опытом независимых исследователей.
При слове «исследователи» Роман вскочил с пенька и заозирался. Солнце как назло скрылось за облаками. Ладно, как шёл, так и будет двигаться, в прежнем направлении. И только прямо и прямо, буквально, напролом.
Озеро словно меняло местоположение. Река была, а озера не было. Овальной формы озеро, которое огибала река почти по замкнутому кругу, очерченному на относительно небольшом расстоянии от него, на пути Матвею всё не попадалось и не попадалось. Уже и силы иссякли, даже на крики не достаточно их было, и смеркаться стало, а озеро никак в прятки не наиграется.
В очередной раз выйдя на берег реки, Матвей в изнеможении упал в прибрежную траву, уже слегка прохладную. Передохнуть и вдоль речки – домой. У Романа наверняка хватило ума не ждать его столько времени у озера. Подождал, подождал, видимо, да и смотался домой. Потому что понимает, чем это грозит.
Но дома Романа не было. Матвей даже ушам своим не поверил, выслушав ответ на вопрос о Романе от Арины, сидевшей на крыльце с вязаньем.
– Он пришёл и ушёл? – решил уточнить Матвей, едва на ногах державшийся. Его шатало так, что Арина представлялась ему раскачивающейся на качелях.
– Не приходил.
Потом все собрались идти на поиски Романа и принялись экипироваться фонариками. Но он пришёл сам, в состоянии не лучшем, чем Матвей.
Шутки лесные, необъяснимые
– Да, может, соседушко поводил, – пожала плечами баба Саша. – С него станется. Лариса, ложки-то достань. Трёх хватит. А ждать никого не будем.
Баба Саша сняла с кастрюли крышку и взяла поварёшку.
– Какой соседушко? Макарыч? – спросила Лариса, подойдя к сушилке. – Ложки беру самые большие.
– Макарыч – сосед. Я про лесовика говорю. Есть домовой, а есть лесовик. А соседушкой его и мама моя, и бабушка моя называли, – поведала баба Саша, разливая суп по чашкам. – Ты в лес вышел, а он – вот он, рядышком. Только что не видно его.
– А почему его не видно? Я бы очень хотела… – Арина улыбнулась и мечтательно подняла глаза кверху.
– Хотела бы она! – вдруг рассердилась баба Саша и даже поварёшкой замахнулась. – А потом лечи тебя!
– Лечить? Почему? – слегка испугалась Арина.
– Дядю Корнея так и не вылечили. Десять дней его соседушко по лесу водил, потом отпустил. Слова от дяди Корнея больше никто не слышал до самой его смерти в девяностом.
Лариса уточнила:
– Он видел лесовика? Какой он?
– Кто знает. Он же, дядя Корней, онемел.
– Почему он онемел? – продолжала допытываться Лариса. Она даже ложку положила, а в голосе её появились прокурорские нотки. – Онемел – это как? Не хотел говорить? Не мог? Что с голосовым аппаратом?
– Всё нормально с голосовым аппаратом! – отчеканила баба Саша. – Просто о-не-мел. Что тут непонятного?
Она